Маккиарини всячески уклонялся от прямого общения, а мне говорил: «Ты видела его, он же "crasy"! Наверное, хороший хирург, но уж больно импульсивен. Да меня просто не поймут, если я поеду оперировать в Краснодар, там же мафия!» Тогда время Краснодара еще не настало. По иронии судьбы первую в России трансплантацию тканеинженерной трахеи удалось осуществить в отделении торакальной хирургии РНЦХ, которым руководил Владимир Паршин - главный скептик мастер-класса.
А способствовал этому академик Михаил Александрович Пальцев, бывший ректор «Сеченовки» - Первого московского мединститута, вице-президент РАМН. Человек, благодаря которому нам удалось провести в жизнь многие наши начинания. Он в свое время стал соавтором «дорожной карты» и порекомендовал очень грамотных экспертов в России, именно он разрешил провести мастер-класс в академических стенах, что обеспечило высокий уровень мероприятия. В медицинском истеблишменте Пальцев в то время был одним из самых передовых людей с точки зрения близости к фундаментальной науке. Его концепция «Медицины будущего» строилась на внедрении передовых методов молекулярной диагностики и лечения, и на трансляции результатов, полученных в лаборатории, - в клинику На английском, это называлось «from bench to bedside and back to bench», что можно перевести как «из лаборатории в клинику и снова в лабораторию». Собственно, это было как раз то, что делал Маккиарини на практике.
4
В 2010 году Владимир Дмитриевич Паршин был одним из лучших торакальных хирургов России. Послушав Паоло во время мастер-класса, посмотрев его материалы, он сразу понял, что перед ним - Мастер. В хирургических способностях Маккиарини Паршин не сомневался ни минуты. Он оценил сложнейшую технику представленных трансплантаций, но «научная» часть методики представлялась ему надуманной - явным преувеличением для эффекта. Не может пересаженный каркас обрасти сосудистой сетью! Это было бы слишком хорошо!
Однако ему не давало покоя: если только на минуту допустить, что методика действительно работает, - это спасло бы некоторых его пациентов. Среди них было двое практически безнадежных. Один из них - солдат, пострадавший во время срочной службы от дедовщины. Тяжелые травмы вызвали состояние комы, и парень в течение нескольких месяцев дышал через трубку, которая постепенно разрушила его трахею. Потом он пришел в себя, но говорить и дышать нормально уже не мог. Развился стеноз (сужение) трахеи, и Паршин в общей сложности сделал своему пациенту около десятка операций, каждый раз пытаясь при помощи стентов расширить узкое отверстие в дыхательном горле. Помогало лишь на время, потом отверстие затягивалось еще больше, и возможности - и пациента, и хирурга - были практически исчерпаны.
Еще была молодая девушка из Казахстана, которая в 2006 году попала в автомобильную аварию. Она заканчивала Казахский национальный университет им. Аль-Фараби, оставался месяц до госэкзаменов, а еще через три месяца они с мужем ждали рождения ребенка. Но ничему этому не суждено было произойти. Клиническая смерть, две нейрохирургические операции, множественные переломы и девять месяцев комы. Из комы она вышла, но трахея была разрушена. Мама повезла Жадыру в Китай. Там, в военном госпитале в Шанхае, ей девять часов оперировали переломы ног - справились и с этим, но просвет трахеи постоянно зарастал. Чтобы его расширить и дать возможность пациентке дышать, требовались частые медицинские манипуляции. Дважды уезжали домой, но снова возвращались в клинику в Китай по жизненным показаниям. Так три года! Мать через Интернет нашла клинику в Израиле. А еще раньше в своих поисках наткнулась на описание операции, которую сделал итальянский хирург Маккиарини: пересадил трахею, «выращенную» в биореакторе из собственных клеток пациентки на донорском каркасе. В Израиле Жадыре объявили, что она неоперабельна, тогда мама дозвонилась до Паршина и привезла дочь в Москву. Девушка испытывала сильнейший недостаток кислорода, ей не хватало дыхания не только на то, чтобы подняться по лестнице, но даже на небольшую прогулку по больничному коридору.
Владимир Паршин вспомнил слова Михаила Александровича Пальцева, которого знал лично и которому очень доверял.