В течение получаса, пока жена кормила собаку и накрывала на стол, он ходил из комнаты в комнату, щупал, трогал, вертел в руках, переставлял с места на место всевозможные предметы старины, и слушал комментарии, которыми я его снабжал, как когда-то снабжал меня и сам конструктор.
– Если тебе доведётся попасть в сны, то по ту сторону реальности ты увидишь нечто большее. Грандиознее, колоссальнее… Ты увидишь ВСЁ! В поистине вселенских масштабах.
Я взял его под руку, и мы направились в кухню.
После завтрака Катя осталась хозяйничать, а мы прошли в зал выкурить по сигарете из запасов инженера: в сараях я курить боялся в целях соблюдения пожарной безопасности.
Весь оставшийся день и вечер мы посвятили классификации, разборке и составлению описи всего того, что инженер насобирал здесь за четыре года своих посещений иного измерения.
Телевизор всё ещё передавал вечерние известия, когда вдруг…
Экран внезапно бликнул и погас.
А затем…
«Новости» прервались сами собой на полуслове какого-то репортажа. По периметру плазменного полотна пошла рябь, и из глубины, на всём экране телевизора возникли…
ГЛАЗА.
Те самые.
Древние. Глубокие. Немигающие и всевидящие.
ГЛАЗА РАЗУМА.
Казалось, они видят всё. Они знают. Просвечивают тебя насквозь, сканируя твоё сознание, будто под микроскопом. Катя вскрикнула от неожиданности и прижалась ко мне через подлокотник кресла. Из глубины, как бы возникая из мрака, на секунду выступило очертание лица, совершенно не похожее на человеческое, однако видение тут же исчезло. Глаза смотрели впереди себя, никуда не двигаясь, но как мне потом сказали Катя с Гришей, каждый из них почувствовал, что они смотрят именно на него, и сквозь него. Такое же ощущение чувствовал и я первый раз с Зориным, будто сама бездна смотрела на меня, и сквозь меня.
Это продолжалось не более двух-трёх секунд. Затем телевизор включился сам собой и продолжил передавать последние известия с экрана. Репортаж возобновился с того же момента, на котором был прерван.
Во дворе залаяла Дорка, скорее даже не залаяла, а едва гавкнула. Мы сидели ошеломленные, и расширенными от страха зрачками переводили взгляд друг на друга. Не знаю как других, а меня трясло с головы до ног. Впрочем, нет. Присмотревшись к Кате, я увидел ту же ситуации: бедную жёнушку колотило как в ознобе. С Гришей дело обстояло не лучше.
И ещё…
Во время этого краткого «сеанса» огонь в камине погас сам собой, хотя в комнате не было сквозняка: дрова лежали горкой с запасом тления ещё как минимум на час-полтора. Но огонь погас. Ни языков пламени, ни искр, ни привычных потрескиваний. Он просто… исчез.
Первой подала голос Катя:
– Мальчики… что это было?
Мы постепенно приходили в себя, телевизор как раз передавал новости спорта. Гриша тряс головой, будто выливая воду из ушей. Я сидел, моргал и тупо смотрел на угасший камин. Катя склонилась надо мной и потрясла за плечо.
– Лёша! Очнись. Что это было? Проверка?
Я кое-как оторвал взгляд от потухшего камина и уже более осмысленно взглянул на неё.
– Похоже, да.
– Но как? Почему не через флешку, а в обычном телевизионном формате?
– Вот этого, прости, не знаю. Была бы, скажем, голограмма – ты спросила бы то же самое, разве нет? Так что Гриша, поздравляю! Ты избранный.
Обнявшись по-дружески, мы все втроём выпили.
И в этот момент настенные часы фирмы «Журден» тихо промузыканили полночь.
********
…Из каминной вытяжки по полу клубами начал расползаться кисельный, вязкий туман серебристо-молочного цвета. Послышался какой-то невнятный шум, тут же переросший в трубный звук, будто на ветру гудели провода. Во дворе в очередной раз заскулила Дорка.
Вначале в белых клубах исчез длинный ворс ковра, а вместе с ним туман поглотил и ступни Гриши, который всё ещё продолжал сидеть на корточках. Отчаянно вскрикнув, он подскочил на месте, да так и застыл, не в силах двинуться в сторону.
– Что за чёрт! – услышал я его едва различимый голос сквозь ватную пелену, заполнившую барабанные перепонки.
Следующее кольцо уже обволакивало ноги, расползаясь по ковру, и через пару секунд они исчезли. Я в оцепенении уставился на Катю. Она открыла рот в предостерегающем крике, но из горла не вырвалось ни звука.
Молочно-белая субстанция разрасталась кольцами по ковру, и спиралью, виток за витком поднималась всё выше, обволакивая предметы, мебель, аппаратуру и наши тела. Гриша стоял ближе всех к камину, и я видел его уже только наполовину. Всё произошло настолько быстро, что я даже не успел сориентироваться, а когда наконец понял, что надо прыгнуть к жене, было поздно. Единственное, что я успел сделать, это подняться с кресла, но когда первое кольцо обволокло мои щиколотки, я уже не смог передвинуть ногу даже на сантиметр.