Спустя каких-то десять минут (по нашему, земному времени), площадь перед зиккуратом заполнилась до отказа. Сюда собралось, очевидно, всё население научного городка, от мала до велика, общим количеством около четырёхсот человек. Все были в просторных светлых одеяниях: кто стоял, как и мы в центре живой массы, кто парил в воздухе, кто висел под куполом сферы наравне с загадочными шарами, – и везде были улыбки, улыбки, улыбки.
Как только людская масса немного успокоилась и нас на миг оставили в покое, под куполом явилась дивная картина, развернувшаяся перед нами во всей своей красе. Синтезаторы – это чудо высшего Разума, не переставали переводить и посылать в наш мозг импульсы сразу нескольких языков одновременно, но мы, как ни странно, понимали их все без исключения.
Между тем, словно в компьютерном тетрисе, два десятка шаров синхронно взмыли вверх и, излучая неоновый свет, трансформировались в единый светящийся овал, который, в свою очередь, вращаясь, приобрёл форму огромного сфероида, зависшего над нашими головами, высвечиваясь изображением. Хранитель Комплекса усопших в эпохах предстал перед собравшимися на гигантском экране. Раздались рукоплескания. Глаза отца Михаила нашли нас в толпе. Он улыбнулся, подмигнул Анюте лукавым взглядом, излучающим радость и облегчение.
– Ну что, дети мои… – прогремел его добродушный голос, шедший, казалось, ниоткуда. – С прибытием вас ДОМОЙ. Как говорится – добро пожаловать в свою родную колыбель.
В толпе захлопали ещё громче, а старик, не отводя взгляда от Анюты, спросил:
– Не ожидала, внучка, такого приёма? Это они тебя так встречают. Ты – будущая Хранительница этого комплекса, и от тебя появятся его НАСЛЕДНИКИ.
Аплодисменты перешли в бурную овацию.
********
…Тем временем на плато происходило следующее.
– Это по вашей вине мы их вновь упустили! – орал на своих подчинённых магистр, именуемый себя хирургом. Шрам и мотоциклист с рыжей шевелюрой стояли перед ним навытяжку и от страха дребезжали зубами. Их начальник в гневе мог запросто подвергнуть обоих таким же опытам, какие планировал провести с инженером и его бабёнками.
– Я вас сгною в своей лаборатории! – неистовствовал тот. – У меня не хватает пациентов для опытов, вот вы их, придурки, и восполните! Ясно, мать вашу?
Крик его разносился по всей поляне лагеря и, отпугивая всё живое, уносился эхом сквозь деревья, по направлению к долине озера. Пиная обгоревшие факелы и разметая палкой угасший костёр, хирург давал волю своему яростному гневу, вымещая его на своих подчинённых. Те ничего не понимали, но продолжали стоять по стойке смирно, боясь разъярить своего начальника ещё больше. Привлечённый непонятным шумом, высоко в небе парил длинноклювый птеранодон, но магистр не обращал на него внимания.
– Где пистолет с иглами? – продолжал орать он, срываясь на фальцет.– Кто последний держал его в руках?
Он метался среди кустов, расшвыривая остатки ужина, который беглецы успели съесть, прежде чем исчезли в неизвестном направлении. Эти ублюдки даже верёвки здесь оставили, бросив, видимо, впопыхах, растворяясь в кольцах портала перемещения – настолько спешили покинуть это место. Им помогли, мать их! По-мог-ли!
И что теперь делать?
Он подошёл, и молча, с яростью врезал Рыжему в челюсть, отчего у того из глаз брызнули слёзы. Затем, развернувшись, со всего размаху всадил кулаком в живот испуганному Шраму. Тот охнул и попятился назад, при этом едва не упав задницей в догоревший костёр. Ни тот ни другой не проронили ни слова. Глядя на них как на безмозглых пиявок, хирург, в конце концов, слегка успокоился и уже более спокойным тоном приказал: