Чарльз разочарованно махнул рукой:
– Ах, вы об этом! Я думал, ты нам покажешь что-то из ряда вон выходящее. Эти «ребята» приручены нами ещё со времён первых Хранителей, и в нашем поселении они играют роль помощников в оранжереях и возделывании огородов. Впрочем, ты права: для дяди Гриши это настоящий сюрприз – увидеть их здесь.
Анюта кивнула и, взмыв вверх с остальными друзьями, напоследок крикнула:
– Я так и думала. Ладно, вы тут с ними общайтесь, а я полетела с Сэмом учиться делать в воздухе пируэты. – И умчалась, смеясь, что-то рассказывая на ходу своим новым приятелям. Гриша завис в воздухе и несколько мгновений не мог прийти в себя от столь неожиданной встречи. Позже, когда мы возвращались к столу, он сокрушённо произнёс, обращаясь к Чарльзу:
– Надо же… прирученные. А я в первый момент на дереве, когда увидел их, едва не лишился чувств от их вида и источаемой вони. Думал – сожрут без остатка и фамилии не спросят.
– Да, – засмеялся Чарльз. – Они у нас как домашние животные, что-то вроде преданных собак, живущих в вольерах. Безобидные и весьма работящие. Главное, кормить их ежедневно теми дурманящими плодами, о которых ты рассказывал. Любя-ат их, аж трясутся! – протянул он, проделывая воздушный вираж по направлению к общему столу.
Спустя несколько минут, мы уже допивали свой остывший кофе. Народу поубавилось, кое-кто, напротив, присоединился, и Катя, вопросительно взглянув на меня, улыбнулась моей отмашке, продолжив беседу с женой Чарльза. В этот раз они обсуждали, какие занавески стоит повесить в наших комнатах.
Андрея Петровича видно не было, очевидно он направился с астрономами в их обсерваторию, а что касается Гриши, то после познавательного полёта он был грустен и молчалив, вспоминая, вероятно, свои приключения на гигантском дереве – общежитии рептилитов.
Впрочем, вскоре и он повеселел, так как к нему подсела одна из местных девушек, явно испытывая желание познакомиться ближе.
Таковы были на данный момент мои наблюдения всего того, что я успел впитать в себя за неделю нашего пребывания в комплексе мезозойской эры.
На этом пока всё.
********
Внезапно небеса разверзлись, и грянул гром оглушительной силы в сопровождении ярчайших молний. Ни магистр, ни двое его помощников никак не были готовы к чему-то подобному. Шквал ветра в мгновение ока разметал искры костра и у края поляны занялись ближайшие деревья, передавая волну огня на соседние заросли. Первобытная гроза принеслась ниоткуда, мощно и внезапно, словно промчавшийся локомотив из туннеля подземелья. В центре поляны, где недавно мирно потрескивал костёр, вдруг самообразовался вихревой тромб, и спиралью понёсся по поляне, засасывая в свою воронку всё, что лежало или росло на земле. Ветер издавал звуки, похожий на трубный глас Иерихона, завывая и постанывая в разбросанной колючей изгороди, сооружённой до этого друзьями.
Началось настоящее светопреставление!
Молнии чередовались с оглушительным громом, достигая порой своими зигзагами верхушек самых высоких деревьев. При первом же электрическом разряде, посланным с неба, крона возвышающегося исполина вспыхнула как стог сена, и общежитие рептилитов, столетиями стоявшее над порослью первобытных джунглей, превратилось в пылающий гигантский факел, видимый за десяток километров от него. Бедные обитатели с воем и криками ужаса гроздьями посыпались с веток на землю, прижимая к груди своих детёнышей и таща за лапы не способных передвигаться старых особей. В своём лагере хирург и его подельники едва успели ухватиться за торчащий сук дерева и, просунув руку под извилистую корягу, ассасин согнул её в локте, зажав замком другой руки. Шквал ветра валил с ног, и мгновенно хлынувший ливень за несколько секунд превратил поляну в склизкую хлюпающую трясину. Рыжий, ослеплённый стеной падающей лавиной воды, был вырван смерчем и, всосавшись в воронку, понёсся в смертельном круговороте. Через секунду смерч разорвал его тело на куски, и оно сплошной кровавой массой унеслось вместе с тромбом в неизвестном направлении. Был мотоциклист, и за секунду его не стало. Белый халат и сам ужаснулся увиденному. Вокруг с треском выкорчёвывались целые деревья и с комьями глины уносились прочь вместе с порывами ветра, разметая сломанные ветки на многие десятки метров вокруг себя, а рядом корчился от боли его помощник Шрам, едва не умирающий от страха.
…А потом внезапно всё стихло.
Последний рукав смерча, покружившись напоследок, сделал прощальный виток, и вместе с ливнем ушёл в западном направлении, как раз в ту сторону, которую инженер и его друзья в своё время не успели осмотреть. Над джунглями повисла тишина, нарушаемая только стонами и завываниями покалеченных животных. Стихия пронеслась внезапно, как курьерский экспресс мимо промежуточной станции. Последние капли дождя упали на истерзанную землю, когда хирург, наконец, высвободился из-под коряги, с дрожью оглядывая местность вокруг себя. Теперь их осталось двое. Оставаться дальше в этом хаотичном безумии становилось опасным. Хирург, более на раздумывая, схватил модулятор и крикнул Шраму: