День подходил к концу. Синты, измотанные большими эмоциональными нагрузками, укладывались на землю. Незагруженные пытались устроить свой обычный паркет, но это им не удалось. Не хватало места, потому что рабы старались держаться подальше от решётки. Каши в этот вечер не было. Но об этом никто не вспомнил. Наверное, никому бы не полез кусок в горло. Может, всем кроме Гы. Наконец, длинный день закончился, и наступила тишина.
Утро началось с криков. Гурхи будили рабов полюбившимся способом — палками и копьями. Когда с едой покончили, всех выгнали из клеток. После отдыха и тёплой каши вчерашний день казался кошмарным сном. Тем более что на площади не было ничего, чтобы напоминало о вчерашней вакханалии. Гурхи убрали и котёл и помост.
Рабов согнали в одну большую толпу и погнали к выходу из замка. «Пожиратель» стоял на прежнем месте. На нём кипела работа. Жёлтые синты предавали мрачному нагромождению дерева весёлый, даже праздничный вид. Удар плетью по спине вернул Анда к собственным проблемам.
Рабов подвели к обширному котловану. На его краю горкой лежали корзины, сплетённые из молодых побегов хвощей. Синты, которые уже знали что делать, похватали корзины и стали наполнять их глиной. Те, кто впервые оказался у котлована, следовали примеру бывалых. Работа была простой, даже пустые синты быстро разобрались, что к чему. Тем не менее, гурхи проявляли недовольство. Плётки щёлкали не умолкая.
Корзины были без ручек, и нести их было очень неудобно. Часто они выскальзывали из рук, и глина высыпалась на землю. На несчастного тут же набрасывались с плётками. Синту под градом ударов приходилось быстро собирать глину.
— Ничего не напоминает? — спросил Рин, когда они шли назад к замку.
— Мне нет. А на что это, по-твоему, похоже? — ответил хмурый Анд.
— Примерно тем же самым мы занимались у элтов.
— Ну, не скажи. Там я за весь день так не уставал. А здесь мы не прошли ещё и половину пути до замка, а я уже с ног валюсь. А кормили нас элты просто по-королевски. И вкусно и разнообразно.
— Я с тобой согласен. Но я же не говорю, что мы здесь делаем то же, что и у элтов. Я говорю, что мы добываем ту же самую глину.
— Похоже, что это самый распространенный строительный материал.
— У элтов организация труда была лучше, — вмешался в разговор Гы. — Я заметил, что многие синты набирают корзины не полными. Это резко снижает эффективность труда.
Анд посмотрел на синтов, идущих по соседству, и понял, что Гы прав. Свист плётки снова вернул Анда к действительности, он потёр след на руке и сказал:
— И с плётками у элтов над нами никто не стоял.
— Это верно, — поддержал его Рин. — Похоже, элты были абсолютно правы, отказавшись от рабского труда. Один Робус, прекрасно со всеми нами справлялся. А здесь целая армия надсмотрщиков, а корзины наполовину пусты. К тому же, за надсмотрщиками следят другие надсмотрщики, — Рин кивнул в сторону.
Анд посмотрел в указанном направлении. Гурх более темного окраса и высокого роста бил своих младших сородичей толстой палкой. Удары он сопровождал злобным шипением, при этом показывал лапой на синтов. Когда начальник закончил распекать подчиненных, он фыркнул и удалился. Гурхи недолго приходили в себя и зализывали раны. Им было на ком отыграться. Началось массовое избиение. Ящеры больше не казались разумными существами. Они остервенело избивали всех, до кого могли дотянуться. Друзьям повезло, они находились рядом с теми синтами, которые уже давно жили в замке. Они заметили, что когда гурхи вышли из себя, некоторые синты легли на землю, прикрыв головы корзинами. Друзья последовали их примеру и избежали самых сильных ударов.
Когда гурхи выбились из сил, движение продолжилось. На месте избиения осталось несколько тел. Гы посмотрел на скорченные тела и сказал:
— Для чего они это делают? Такое неэффективное использование трудовых ресурсов невозможно объяснить.
— Это называется эмоция злость, — сказал Рин.
— А ты испытывал такую эмоцию? — спросил Гы.
— Все когда-то испытывают злость, но в моём обществе считается дурным тоном проявлять её. Даже по отношению к рабам.
— В твоём обществе есть рабы? — удивился Анд.
— Конечно, есть. Рабы есть везде.
— В моём обществе тоже есть рабы. Но у нас это является преступлением, — сказал Анд. — Если рабовладельцев ловят, их судят и сажают в тюрьму.
— Ну, это если существо стало рабом в случае насилия, как мы. В таком случае рабство, конечно, преступление. А если, например, ты проигрался в азартную игру, а платить тебе нечем. Что тогда? Или если ты убил кого-то, как ты рассчитаешься с родственниками?
— Если у нас совершается убийство, то убийцу сажают в тюрьму.
— А за менее тяжёлое преступление?
— Тоже сажают в тюрьму, но на менее длительный срок.
— И что? А если убит кормилец семьи? И у него остались дети? Что толку детям и их матери от того, что убийца где-то там сидит? — Рин перехватил корзину удобнее, отдышался и продолжил. — У нас преступника осуждают в присутствии всей общины. Объявляют его прегрешения и то, что он должен сделать во время своего рабства. Срок, за который он выполнит то, что ему обязали, как правило, не имеет значения. Раб по-прежнему живет своей жизнью и в удобное для него время выполняет повинность. Единственное отличие от других — это белый платок, повязанный ему на шею.
За разговорами обратный путь прошли незаметно. В замке рабы высыпали глину в огромную кучу за цитаделью. Гурхи не дали им передохнуть, они защёлкали плётками и погнали уставших синтов обратно к котловану.
— Вам не кажется, что гурхи испытывают ещё какие-то эмоции кроме злости, когда бьют синтов? — спросил Гы.
— Думаю, что они получают от этого удовольствие, — ответил Рин.
— Это нормально?
— В моём мире нет. Бить, кого бы то ни было у нас запрещено. А получать удовольствие от истязания других разумных существ, это, по меньшей мере, аморально.
— У нас также, — поддержал разговор Анд.
На друзей со всех сторон посыпались удары, оказалось, что увлекшись разговором, они отстали от толпы. Друзья быстро исправили свою оплошность, они юркнули в гущу рабов. За весь день синты только два раза успели сходить за глиной. В конце дня они снова оказались в клетке. Съели свою порцию каши, выпили тёплой воды и легли спать. На этот раз против паркета никто не возражал.
13
— Анд! Да проснись же ты! — Рин шипел в ухо Анду и сильно тряс его.
Наконец Анд открыл глаза и рывком встал. Было темно, вокруг стояла тишина. Анд повернулся к решёткам ожидая увидеть там гурхов с палками. Рин дернул его за руку, заставляя сесть на землю.
— До рассвета ещё далеко, меня разбудил Гы.
— Да, я разбудил Рина. Я не мог отключиться, как вы. Я анализировал ситуацию и пришёл к выводу. Нам надо бежать. Здесь мы долго не продержимся. Как только мы станем терять силы, нас убьют. Мне не хочется не…, не…, не быть. Во-первых, это больно, а во-вторых, страшно….
— Гы, ты живое, мыслящее существо. Ты должен говорить так «Я не хочу умирать», — сказал Рин шёпотом.
Анд медленно приходил в себя после тяжелого сна. Он тупо смотрел, как живой паркет смыкает ряды, заполняя собой пустоту, которая образовалась, когда друзья встали. Наконец, Анд понял, что происходит и спросил у Рина:
— Так что ты предлагаешь?
Рин озадаченно посмотрел на Анда и, помявшись, сказал:
— Я ничего не предлагаю. Я сам проснулся за пять минут до тебя.
— Нам надо бежать как можно скорее. Лучше всего прямо сейчас, — сказал Гы. — Я всё предусмотрел. Ночью ящеры ведут себя пассивно. Они медлительны и рассеянны. Нам нужно воспользоваться этим. Мы выберемся из замка и как можно дальше уйдём от этого места. Там я активирую компактификатор, для его развёртки понадобится час. После этого мы легко доберемся до элтов.
— Хороший план. А как мы выберемся из клетки? — спросил Анд.
Рин принялся крутить головой, осматривая клетку. Ожерелье стояло в зените и давало достаточно света. Наконец, он произнёс:
— Единственный путь наружу — это через крышу. Горизонтальные жерди находятся на большом расстоянии друг от друга. Судя по всему, они предназначены только для того чтобы выдерживать вес хвощей. Если вы встанете в угол, я попробую взобраться по вам и дотянуться до крыши.