Я не стала открывать рот – знала, что он продолжит. Если Дрейк начал тему «вы – люди», то, скорее всего, что-то пояснит. Так и случилось.
– Если бы вы понимали, как именно управлять эмоциями, Цэллэ не имело бы возможности причинить вам никакого вреда, но вы не умеете. До сих пор думаете, что эмоции управляют вами. Все равно, что самолет, который верит, что кнопки на приборной панели нажимаются самопроизвольно или по велению некоей «судьбы».
На этот раз пауза длилась дольше и под взглядом серо-голубых глаз я ощущала себя, как низшая форма жизни, – тот самый придурковатый самолет.
– А в чем же заключается хорошая новость?
– В том, что достигая критической отметки боли, вы умеете активировать все заложенные в вас изначально ресурсы.
– Простите, не понимаю. Можете пояснить… попроще?
– Куда уж проще… – Дрейк не то вздохнул, не то хмыкнул. – Давай совсем просто: если Дэллу причинить достаточное количество боли, он задействует внутренний резерв, соберется воедино со своим «Я» – ах, да, ты же просила «попроще»… в общем, моментально исцелится.
– Достаточное количество… боли?
– Да, боли.
Я, кажется, отупела. Точно, он же еще вчера говорил об этом, только я ввиду волнений сосредотачивалась на другом.
– Значит, его придется… резать? Или бить током? Пытать?
Думать об этом – все равно, что пытаться проглотить ком навоза – страшно, противно и тошнит.
– Если бы все было так просто, то Дэлл бы исцелился еще вчера после травмы, полученной на тренировке. Там он достаточно сильно пропорол себе грудную клетку.
Мне сделалось совсем дурно – не зря Лагерфельд умолчал о подробностях.
– Но вы же сказали про боль…
– Да. Но не про физическую – эмоциональную.
– Значит, Дэллу нужно причинить эмоциональную боль?
– Начинаешь соображать, – Дрейк даже обрадовался. Настолько, насколько можно обрадоваться в подобной ситуации.
– Итак, давай думать вместе, – теперь он сидел по обратную сторону стола, как экзаменатор, и пальцы его рук стояли треугольным «домиком». – Кто способен причинить нам наибольшую боль?
«Нам» – понятное дело, не Комиссионерам.
– Люди, которых мы любим, – отозвалась я глухо.
– А кого любит Дэлл?
– Меня.
Ежу понятно. А на сердце все мрачнее от дурных предчувствий.
– Молодец. Значит, основную роль в его «выздоровлении» придется исполнить тебе.
Кажется, я проходила этот экзамен на «отлично», вот только радости совершенно не ощущала. Все-таки лучше бы этим утром Дрейк просто сообщил: «Я нашел выход, и уже все хорошо». Но мне не повезло.
– Я должна сделать ему больно?
– Да, должна.
– Как именно?
В эту сторону мои мысли отказывались двигаться, напоминая проржавевший тепловоз – мне бы впасть в кому… На этот раз интуиция меня не подвела – точнее, она никогда не подводила, просто в этот раз я отлично почувствовала, что лучше в кому, чем слушать то, что предложит Дрейк:
– Лучше всего действует в этом плане на человека смерть.
– Я должна умереть?
У меня пересохло в горле.
«Умереть?» И почему-то страшил не сам процесс, но то, что случится с Дэллом после.
– Понятное дело, не по-настоящему, – утешил сидящий напротив человек, – мы все инсценируем.
Инсценируют всё? Как меня, например, разорвет бомбой? Они предоставят Дэллу мои останки, он их даже опознает – возможности Комиссии воистину безграничны. Меня будут хоронить всем отрядом – девчонки в черном со слезами на лицах, мужчины каменные, как изваяния – держись, друг… А я бы удержалась? Если бы Дэлла мне принесли по частям в «коробке»? Наверное, я бы пережила похороны, венки и пожатия чужих пальцев. Но не дальше.
И потому сейчас не могла даже говорить.
– Так я и думал, – Начальник, кажется, смотрел по моему лицу скучнейший и предсказуемый фильм. – Не нравится?
Не нравится? Я не смогу так. Не смогу… Даже зная, что все «для пользы», для выздоровления. Но меня бы это убило.
Начальник мрачнел все больше с каждой секундой.
– Знаешь, я почему-то предполагал такую твою реакцию.
Я сидела, бледная и немая, как моль.
– Ладно, – согласился со скрипом, – тогда другой вариант: измена. Она бьет почти так же сильно, как смерть.
Измена – лучше. То была совершенно идиотская мысль, но после вереницы тех кадров, которые только что пронеслись в моей голове, она принесла иррациональное облегчение. Если бы Дэлл мне изменил, мое сердце осталось бы «покалеченным», но ум бы тешился надеждой на то, что он – тот, кого я люблю, – счастлив. Не со мной, так с кем-то. Таким образом можно, если ни жить, то существовать.