Я надеялась, что никогда в жизни больше не встречу его – человека, согласившегося помочь.
«Конечно, куда с ним было тягаться Маку или Рену, которые никогда не специализировались на иллюзиях, но лишь на истинных чувствах? С ними бы мы взаимно отступили друг от друга прочь».
И ничего бы не вышло.
Зато отлично вышло с этим «помогателем».
Когда рядом опустился Дрейк, я не видела – Начальник умел быть тихим и «незаметным» при желании, это я узнала наверняка.
И не стала спрашивать: «Как все прошло?» – для меня оно прошло хуже некуда.
Он молчал, я тоже. Однако в какой-то момент встал поперек горла, как рыбная кость, злой вопрос:
– Что, вот так просто? Со всеми?
«Как с марионетками?»
Он понял.
– Просто, – качнул головой, – когда есть на то добровольное согласие.
Я стала себе дважды противнее.
– Против воли такие методы никто и никогда не применяет.
Верилось с трудом.
– Ты как? – спросил он почти с сочувствием. И я не стала говорить, что мне бы яду. Но и «хорошо» вытолкнуть не смогла. Потому что я даже не «нормально».
– Что дальше?
Снаружи холодно, внутри холодно. Мне до сих пор казалось, что недавно аккуратно и с вазелином изнасиловали мою «добрую» волю. И нет с собой ни Дитрина, ни алкоголя.
– Дальше я выдам тебе ключи от квартиры, в которой ты побудешь, пока мы ждем результатов. Подготовим фотографии, вышлем, зафиксируем уровень боли. В общем, по плану.
На чужой двор, который я запомню навсегда, я смотрела пустыми глазами.
А перед внутренним взором медленно и неотвратимо расползался ядерный гриб.
Эта квартира не шла ни в какое сравнение с предыдущей – маленькая, тесная, безликая. Зачем Комиссионеры придержали ее для себя, не стоило даже вопрошать – все одно пальцем в небо. Здесь было много пыли и настолько пустой холодильник, насколько он никогда не был даже в моей коморке в Соларе, – девственно-чистый.
Меня спасала только решетка Халка. Я сидела на диване, поджав ноги, мерзла и представляла, что нахожусь по одну ее сторону, а все гадкие мысли и чувства по другую. И что они никак не могут до меня добраться – только агрессивный стук с обратной стороны – бам-бам-бам. Такой слышится, когда орудием из бревна атакуют вражеские ворота.
Надо просто пережить это время. Минута за минутой. Как-нибудь…
Очень гадко. Если бы на «фотосессии» мне оставили меня – МЕНЯ, а не чье-то сознание, я бы знала, что сопротивлялась хотя бы изнутри, что была против. Но Дрейк выбрал путь наименьшего сопротивления и максимально достоверных эмоций на моем лице – он ведь не мог рисковать.
Но почему-то совсем не думал о том, что рискует другим – моими чувствами, например. Но они же не в счет. Почему я никогда ни для кого не в счет?
Решетка дрожала так, будто на нее наваливались голодные зомби всей толпой – мозг, нам нужен твой мозг…
Бесконечно сильно хотелось, чтобы кто-то обнял. Маленькая Меган сидела внутри меня такая же одинокая – понимала, что у меня нет сил даже на нее.
«Он уже их увидел?»
Самая разрушительная для нервов мысль.
У меня тряслись руки, как у невротика, – хотелось выпить.
Я еще раз проверила холодильник, затем все шкафы, после чего убедилась, что на потенциальных алкоголиков это место не рассчитано.
И тогда принялась одеваться.
Супермаркет находился недалеко – я шагала к нему, втянув голову в плечи. Везде гирлянды, благостные лица прохожих, а мне казалось, что каждый из нас окружен коконом – своим собственным миром. У одних он счастливый, наполненный предвкушением скорого празднования, выбором подарков, мыслями о чудесах. Вокруг меня же шагал мир синеватый, сумеречный и холодный – тот, в котором прошла атомная война. И она еще не закончилась. Осколки надежд, кровавые ошметки чувств, обнаженные скелеты-нервы, камни печали.
А что, если я потеряла Дэлла навсегда? Что, если я теперь одинокая и бездомная, совсем как раньше?
И что, если он не придет с боев еще сутки или двое – как мне держаться? Дитрин нельзя – его не принимают двое суток подряд, а на собственных нервах я, если и уеду далеко, то только в психушку. Спасибо Халку за подарок – жаль, что он не подозревает о том, как сильно помогает мне даже теперь.
В магазине я скидывала продукты в корзину, почти не глядя – банку соленых огурцов, ананасовые кольца в сиропе, хлеб, колбасу, водку. Последнюю я ненавидела, но шампанским празднуют, а мне праздновать нечего. Мне только поминать. И чтобы подействовало сразу и наверняка.
На кассе мне предложили коробку шоколадных конфет со скидкой – с яркой упаковки с блестками на меня смотрел веселый подмигивающий старец в красной шапке.