Последний взгляд на череп – загадку, к которой мне никак не удавалось подобрать ключ – я бросил уже от входной двери. Та легко скользнула в сторону при моём приближении, так как будто бы не оставила иных вариантов, кроме капитуляции. Неизвестно которой по счёту.
- Ладно, – произнёс я, не обращаясь ни к кому в частности. – На сегодня уступлю. Но война ещё не закончена, примите к сведению…
Будто бы в ответ на эти слова резные рисунки, иссекающие козлиный череп вдоль и поперёк, засветились неровным багряным светом, но, стоило искрящейся огнями парящей рекламе кетчупа проскользнуть мимо матового, как дурная иллюзия развеялась, не оставив и следа.
Поёжившись от накатившего испуга, я заставил себя забыть о проклятом артефакте и быстро вышел прочь из кабинета.
Вот уже вторую неделю я не мог избавиться от навязчивой паранойи – с самого дня смерти Дага – и чувствовал себя под наблюдением даже во время комендантского часа. Только служители закона имели неограниченное право передвижения по городу в вечернее и ночное время, и кроме меня во всей округе громадной многоуровневой структуры не должно было быть ни души – только металл и неяркое пламя рекламных вывесок… Однако же…
Однако же меня не покидало странное, пугающее беспокойство. Как будто бы сотни горящих глаз таращились из подворотен, занимали каждую тень и прятались в глубоких провалах меж титанических небоскрёбов, возвышавшихся безмолвными часовыми на всём пути до самого моего дома… На счастье, тот располагался неподалёку, в одной из корпоративных высоток, и потому я обычно обходился без наёмных средств доставки. Хотя, признаться, с каждым днём желание брести по пустой подвесной улице на своих двоих таяло всё быстрее.
А ещё этот козлиный череп… Он никак не давал мне покоя. Выбеленная временем кость, очевидно старая, но просуществовавшая не больше месяца – возьмись кто рассказывать о подобной находке до кровавого происшествия, потрясшего город, и я счёл бы его безумцем… Но теперь…
Я резко остановился. И развернулся на месте в сторону ближайшей подворотни – туда, где секунду назад мне померещилось серое пятно с двумя чёрными провалами глазниц. Мозг, напряжённый дневной работой, сперва счёл этот образ всего лишь очередной галлюцинацией, однако, невольно поддавшись приступу паники, я вынужден был признать обратное: из мрачной темноты слепо таращилась отрубленная козлиная голова, лишённая плоти и будто бы источающая изнутри обжигающий холод.
Страх пронзил меня до самых костей, приковав к месту, но за считанные мгновения он сменился непонятной, тупой злобой: прямо под белесым черепом находилось подобие свободной мантии, в складках которой отчётливо читался человеческий силуэт. И это не могло быть обычным совпадением: маньяк, хладнокровно прикончивший Уолкера, действительно решился показаться мне на глаза.
Рука сама собой дёрнулась к бедру – табельный пистолет, «Осирис», названный в честь египетского бога и судьи мёртвых, должен был выдать полную информацию по цели при первом же наведении – но широкая пола полицейского плаща словно бы назло опутала ладонь и задержала меня на несколько долгих секунд…
Моментально крутнувшись на месте, таинственный наблюдатель скрылся во тьме прежде, чем я успел направить в его сторону оружие – и мне пришлось тут же броситься следом, чтобы не отстать окончательно. Рывком забросив тело на невысокую ограду, отделяющую навесную улицу от окружающих построек, я одним прыжком преодолел расстояние до подворотни и, не задумываясь о последствиях, нырнул в её кромешный мрак.
Тут, в закутке между домами, было холодно и тесно, и чем дальше я забредал в глубину бесконечного коридора – тем громче и страшнее отдавались эхом неровные шаги, и тем гуще становилась окружающая чернота. А звук поступи человека в маске?.. Его не было… То есть – совсем не было… Я как будто бы передвигался в полном одиночестве посреди безвестности, рискуя не просто миновать преследуемого – но и попасть под его удар…