Она театрально вскинула брови.
— Ах да, молодой человек, вы совершенно честны передо мной. Это очень похвально! — иронично воскликнула Мэгги. — Благодарю вас. Я ценю это.
Конти скромно потупил глаза.
— Стараюсь.
Он надеялся, что это будет последней выходкой Мэгги на сегодня. Однако Чарли ошибался.
— Восхитительно! — воскликнула она. — Он старается быть честным!
После этого Мэгги, изменив тон, довольно грубо сказала:
— А теперь достань мою розу из петлицы своего пиджака, положи ее на поднос и убирайся отсюда.
Не дожидаясь ответа, она повернулась и снова зашагала к двери ванной.
— Как видишь, я очень занята.
Это были ее последние слова.
Заскрипев зубами от ярости, Чарли тем не менее вытащил из петлицы обломанную розу и с итальянской экспансивностью швырнул ее на поднос.
Мэгги не видела этого, потому что уже исчезла за дверью.
— Слушаюсь, мэм, — сквозь зубы процедил Конти и быстро вышел из спальни.
Он еще намеревался хлопнуть дверью, однако, немного поразмыслив, решил не делать этого. Кто знает, что еще взбредет в голову этой взбалмошной старухе?
Нет, он совсем не боялся, что его выкинут с работы. В данном случае такое было бы подарком, о котором можно было только мечтать. Скорее всего, за такой выходкой последовала бы жалоба его начальству в Канберре. А за ней, вполне возможно, дисциплинарное наказание и неприятная запись в личном деле, которая могла бы повредить его дальнейшей карьере.
Как человек честолюбивый, Чарли старался подавить свои эмоции и, таким образом, не дать даже малейшего повода для недовольства своего клиента.
Каким-то шестым чувством Чарли ощутил, что Мэгги наблюдает за ним из-за двери ванной. И хотя, выходя из комнаты, он не обернулся, его предположения оказались верными.
Краешком глаза Мэгги наблюдала за своим телохранителем, словно ожидая, что он совершит сейчас какую-нибудь глупость.
Однако дверь медленно и тихо закрылась, что доставило хозяйке спальни массу неприятных чувств.
Ей хотелось, чтобы Конти вышел из себя и в один прекрасный момент хлопнул дверью. Она желала этого не для того, чтобы доставить ему неприятности. Нет, Мэгги как будто экспериментировала над ним. Она поставила своей целью вывести из себя этого молодого человека и с каждым днем медленно и настойчиво добивалась своей цели.
Она делала это не из неприязни к нему, а, наоборот, из глубокой симпатии. Ей нравился этот черноволосый, кареглазый итальянец.
Нет, разумеется, ни о какой любви не могло быть и речи. Сколько раз за свою жизнь Мэгги обжигалась… Теперь уже окончательно поставив на себе крест, она одновременно обрела какое-то спокойствие и невероятную дерзость, которая позволяла ей, позабыв о возрасте и положении, вести себя как капризная девчонка.
В общем, это была игра, пока еще не слишком серьезная…
49
На улице Чарли отвел душу.
Быстрым шагом миновав кухню, где сейчас, слава Богу, никого не было, и потому никто не мог стать свидетелем его внезапной ярости, он грохнул задней дверью и вышел во двор резиденции, где в нескольких десятках метров от особняка стояло маленькое здание, предназначенное для специального поста связи с правительственными учреждениями.
Обычно здесь проводили время, свободное от дежурств, сотрудники охраны. Тут же была оборудована комната для отдыха, а также довольно просторная гостиная с телевизором.
В маленькой комнатке, одновременно служившей прихожей и пунктом связи, были установлены несколько телефонных аппаратов и портативная радиостанция.
Один из телефонных аппаратов в домике связи зазвонил, и трубку сняла Белинда Монтгомери, которая была сотрудницей службы охраны и так же, как и Чарли Конти, постоянно жила здесь.
— Да. Я слушаю, — сказала она. — Нет, здесь его нет, но, думаю, он скоро появится. Как только он зайдет сюда, я обязательно передам ему, что вы звонили. Да, до свидания.
Она положила трубку и сокрушенно покачала головой.
— Ох, ну и головная боль…
Напарник Чарли, Бобби Бентон, который сейчас был свободен от дежурства, возился на маленькой кухоньке с кофейником. Приготовив кофе, он налил себе чашку и отправился в гостиную, где перед телевизором сидел еще один сотрудник службы безопасности, Джеф Чендлер. По телевизору показывали репортаж из Сиднея о матче по бейсболу, в котором встречались команды штатов Виктория и Квинсленд. Бобби уселся в кресло перед телевизором и, обменявшись с Джефом парой фраз, принялся шумно болеть.
Белинда, которая скептически взирала на собравшихся в гостиной болельщиков, уже собиралась выйти на улицу, однако, увидев в окно, как к дому направляется Чарли Конти, изменила свои намерения. Она дождалась, пока он войдет в дом.
— Привет, — сказала Белинда.
Конти хмуро закрыл за собой дверь.
— Здравствуй, — без особого энтузиазма сказал он.
Белинда скептически сложила руки на груди и, едва заметно улыбнувшись, сказала:
— Она хочет тебя видеть.
Чарли непечатно выругался, заставив покраснеть свою коллегу.
— Извини, — тут же сказал он, — по-моему, она начинает понемногу сходить с ума. Я ведь только что был там. Ну что еще ей от меня надо? Какого черта она меня достает?
Белинда вздохнула.
— Ну ладно, не стоит так нервничать. Все-таки ее можно понять. Одинокая женщина, у которой все осталось в прошлом. Ей надо на ком-нибудь отвести душу.
Чарли экспансивно взмахнул рукой.
— Да ну ее к чертовой матери! Она уже кривляться передо мной начинает, что это за ерунда?
Привлеченные шумом в прихожей, из гостиной выглянули Бобби и Джеф.
— Что ты так нервничаешь? — спросил Боб.
Чарли недовольно фыркнул:
— А что мне, по-твоему, прыгать до потолка от радости? Мне, наверное, больше нечего делать, как выполнять капризы этой старухи.
Бобби глуповато улыбнулся.
— Слушай, а что ты здесь вообще делаешь? Какого черта ты вернулся? Тебя ведь вроде отозвали назад, в столицу?
Чарли недовольно наморщил лицо.
— Да? Это по-твоему. А вот она считает совсем по-другому.
— Как это?
— Ты знаешь, что она сотворила? — едко сказал Конти. — Эта старая дура позвонила премьер-министру и, ни капельки не стесняясь, попросила его, чтобы меня оставили здесь, в Колд-Крик, на срок еще одной служебной командировки. И знаешь, сколько продлится эта командировка?
Боб пожал плечами:
— Сколько?
— Два года.
Бентон и Чендлер одновременно присвистнули от изумления.
— Вот это да! Похоже, что ты действительно пришелся ей по сердцу, если ради тебя она звонила самому премьер-министру и просила, чтобы ты остался здесь аж на два года.
Чарли сокрушенно покачал головой.
— Да, именно так она и говорит. Я, видите ли, нравлюсь ей. Что это за чушь?
Бобби развел руками:
— А чему ты удивляешься? Никто ведь не знает, что у нее на уме. Она может попросить даже целый айсберг.
— И что, ты считаешь, что правительство Австралии доставит сюда айсберг? — ухмыльнулся Чарли.
Бобби, который был парнем попроще, чем Чарли, снова бессмысленно улыбнулся.
— Да Бог ее знает. А вдруг из уважения к ней и такое сделают.
Он вдруг подмигнул своему напарнику.
— Слушай, Чарли, надеюсь, она не сказала тебе, что я ей тоже нравлюсь?
Обрадовавшись собственной шутке, Боб громко расхохотался и, пошарив по карманам, достал пачку сигарет.
Чарли подошел к окну и с плохо скрытой ненавистью посмотрел на окна второго этажа особняка, где находилась спальня Мэгги. Тем временем Боб закурил и, дымя сигаретой, подошел к нему. Сочувственно похлопав Конти по плечу, он сказал:
— Не расстраивайся, Чак, это не самое худшее, что может быть в жизни. Смотри, мы здесь неплохо устроились. Телевизор есть, места здесь отличные, целыми днями можно в бейсбол играть. Там, кстати, идет матч между сборными Виктории и Квинсленда. Посмотреть не желаешь?
Это выглядело такой явной издевкой, что Чарли не выдержал и с чисто южной экспансивностью всплеснул руками: