Мэгги стало очень приятно от его слов. Значит, она была к нему несправедлива. Он тоже думает о ней и следит, как она живет и чем занимается. На душе сразу потеплело, и жизнь уже снова не казалось такой пустой и безрадостной. Она протянула руку, ухватила его за рукав куртки и потянула в дом.
— Входи. Я совершенно одна и даже не ужинала сегодня.
— Я знаю. Мистер Мюллер сегодня звонил мне. У него как будто все в порядке, но его еще какое-то время продержат там. Я даже рад этому, ему не стоит так много работать. Дома он постельный режим не выдерживает, так что лучше ему побыть в больнице.
Дик Джоунс переступил порог и стоял теперь в холле, не решаясь пройти дальше. Мэгги, не отпуская Джоунса, легонько подергала его за рукав:
— Пойдем, чего же ты остановился. Поужинай со мной, мне одной кусок в горло не лезет.
Мэгги махнула рукой в сторону кухни.
— Это доставит тебе много хлопот? — Казалось, что Джоунс колеблется. Его огромная фигура показалась Мэгги слишком большой под этими низкими потолками. Она покачала головой:
— Не говори глупостей. Во-первых, у меня уже все готово и здесь хватит на целую армию, а, во-вторых… — Мэгги неожиданно смешалась.
— Что, во-вторых, Мэгги? — спросил он.
— Во-вторых, мне доставит удовольствие кормить тебя.
Он подошел к ней и хотел взять за плечи, но она вывернулась и приказала:
— Оставляй шляпу на вешалке. Проходи. Я сейчас накрою на стол.
Это заняло не больше десяти минут, и скоро они уже сидели за столом, с аппетитом поедая жареного цыпленка, запеченный картофель и салат. За едой напряжение, которое испытывали оба, ушло, и им стало легко и свободно, как будто они обедали вместе каждый день.
— Ты все-таки была чем-то озабочена, когда открыла мне дверь, — сказал Дик. — Может быть, я могу быть тебе полезен? Я готов помочь тебе, Мэг.
Мэгги ответила не сразу, она думала, стоит ли рассказывать Джоунсу о Джастине и ее жизни. Ведь они так еще мало знают друг друга. Но потом решила, что расскажет. Не все, конечно, но пусть знает, пусть он знает, что она доверяет ему.
— Меня беспокоит дочь. У нее не все в порядке с мужем. Он остался в Европе, а она с ребенком перебралась в Америку. Живет там в Лос-Анджелесе. Снимается в кино, ей это безумно нравится, но что дальше… я слышала, что там совершенно ненормальная жизнь… Ты ведь был в Америке, расскажи мне, как там живут?
— По-разному, как и везде, — задумчиво ответил Дик, — В городах сплошное сумасшествие. Мне кажется, это самая точная характеристика той жизни. Города суматошные, шумные, грязные. И в то же время что-то в той жизни есть особенное, притягательное, хотя все как будто сами по себе и ни минуты не сидят дома, всегда чем-то заняты, в основном бизнесом. Кто-то богатеет, кто-то, разбогатев, все разом теряет. Известность и славу там получить не так уж и сложно, но она быстро проходит, если постоянно что-то не делать, чтобы ее удержать. Многие не выдерживают этой гонки. Американские города — не для простых смертных, если ты, конечно, не захочешь прозябать.
Джоунс накрыл своими крепкими руками руки Мэгги и ласково улыбнулся:
— Я совсем напугал тебя. Но все не так уж страшно. Все будет зависеть от самой Джастины и от того, есть ли у нее голова на плечах. Ты говорила, что она не из тех, кто легко поддается обстоятельствам. В любом случае, если у нее ничего не получится там, она всегда может вернуться к мужу. Думаю, он примет ее, если любит. — Глаза Джастины печально блеснули, и он отпил большой глоток обжигающего кофе.
— Боюсь, что не может. Они разведены. Хотя я была уверена, что он ее очень любит. Он даже однажды приезжал в Дрохеду и убедил меня оставить заниматься тем, чем она хочет заниматься. Тогда это был театр, и она жила в Лондоне. У нее одно время было желание вернуться в Дрохеду и жить там. Может быть, так и следовало сделать… На моей совести лежит то, что я ее тогда отговорила. Вернее, написала ей и отпустила с миром. А теперь думаю… по миру… и сделала напрасно.
Дик погладил Мэгги по голове и заговорил тихо, спокойно:
— Не терзай себя. Как я представляю себе твою дочь из твоих рассказов, она долго бы не осталась в Дрохеде, это не для нее. Не все дети остаются с родителями, и их нельзя привязывать к себе насильно. Чужой опыт, даже родительский, ничему не учит. Каждый в этой жизни сам набивает себе шишки. У нее все будет в порядке. Я рядом, Мэг, и готов помогать тебе. Только скажи, что ты во мне нуждаешься, — неожиданно завершил Джоунс, потом наклонился к Мэгги и поцеловал ее, медленно и с упоением, как делал это в предыдущий раз. Женщина снова почувствовала частое биение сердца, всем телом приникая к нему. А он одной рукой гладил ее волосы, а другой обхватил ее вокруг спины, прижимая к себе.