— «Карлсберг», «Хайникен»?
— Безразлично…
Добряка Люка тоже остановила девушка из гардероба.
— Что ты будешь пить?
— А вы, шеф?
— Я заказал себе пиво.
— Тогда и для меня то же самое.
Буквы, составляющие название «Гриль-ресторан», слабо светились над открытой дверью, откуда доносилось легкое позвякивание тарелок.
— Ты голоден?
— Не очень…
— Тебе известны номера комнат?
— 437, 438 и 439. Две спальни и маленькая гостиная.
— А Нелли?
— Она будет ночевать там же. 437-й номер — большая комната с двумя кроватями для госпожи Наур и ее подруги…
— Я сейчас вернусь…
По широкому коридору с мраморным полом Мегрэ направился к двери с надписью «телефон».
— Соедините меня, пожалуйста, с комнатой 437.
— Минутку…
— Алло!.. Госпожа Наур?
— Кто ее спрашивает?
— Комиссар Мегрэ.
— Это Анна Кехель. Госпожа Наур принимает ванну.
— Спросите у нее, удобно ли ей, чтобы я поднялся к ней минут через десять, или она хочет сначала пообедать.
Переговоры затянулись. Комиссар слышал в трубке неясные голоса.
— Алло!.. Она не голодна, поела в самолете, но хотела бы, чтобы вы поднялись через полчаса.
Через несколько минут Мегрэ и Люка вошли в зал «Гриль-ресторана», на стенах которого были такие же панели и такие же бра, как и в баре, а на столах стояли небольшие лампы. Занятыми оказались лишь несколько столиков, и люди, сидевшие за ними, шептались, как в церкви. Метрдотель и официанты молча сновали по залу, словно слуисители культа.
Мегрэ покачал головой, когда ему протянули огромное меню.
— Холодное мясо ассорти, — негромко произнес он.
— Мне тоже.
Метрдотель поправил их:
— Два блюда с холодным мясом.
— И пива.
— Напитками у нас занимается специальный официант.
— Ты не позвонишь на набережную, чтобы сказать, что мы здесь? Пусть это передадут Жанвье, который, видимо, еще в Орли. Сообщи им номера комнат.
Чувствовалось, что Мегрэ сделался как-то грузнее, и, видя его настроение, Люка старался не задавать лишних вопросов.
Они ели в молчании, ощущая не себе постоянное внимание метрдотеля и официантов.
— Вы будете пить кофе?
Официант в национальном турецком наряде принес кофе и церемонным жестом разлил его в чашки.
— Будет лучше, если ты пойдешь со мной. Они поднялись на четвертый этаж, нашли комнату 437, постучали, но открылась дверь соседней — комнаты 438.
— Сюда, пожалуйста, — сказала им Анна Кехель. Она тоже приняла ванну или душ, пряди волос были еще влажными.
— Входите… Сейчас я скажу Лине…
Небольшая гостиная имела приятный вид: светло-серые стены, нежно-голубые кресла, столик цвета слоновой кости. В соседней комнате кто-то ходил взад и вперед, наверное, Нелли Фелтхеис, которая распаковывала чемоданы.
Стоя посреди гостиной, они ждали довольно долго, испытывая чувство неловкости, пока наконец не появились обе женщины. Мегрэ это удивило, он думал, что Лина примет его, лежа в постели.
Мадам Наур только что причесалась, на лице у нее не было косметики. Лина выглядела хрупкой и беззащитной. На ней был поношенный махровый халат розового цвета. Возможно, ей и трудно было принимать полицейских, но держалась она спокойно, ее утреннее нервное напряжение исчезло.
Она удивилась, увидев двух мужчин, а не одного, как ожидала, и какое-то время оставалась словно в нерешительности, глядя на Люка.
— Это один из моих инспекторов, — пояснил Мегрэ.
— Садитесь, господа.
Она села на диван, а ее подруга устроилась рядом.
— Прошу прощения, что потревожил вас сразу же после приезда, но вы должны понять, мадам, что я обязан задать несколько вопросов.
Она закурила, сигарету, и было видно, как пальцы ее, державшие спичку, слегка дрожали.
— Вы можете курить.
— Благодарю вас.
Комиссар не сразу принялся набивать трубку табаком.
— Могу ли я спросить, где вы были в ночь с пятницы на субботу?
— Какое время вас интересует?
— Я хотел бы знать, как вы провели время вечером и ночью.
— Я вышла из дома около восьми часов вечера.
— Почти одновременно с мужем?
— Я не знаю, где он находился в тот момент.
— У вас было заведено уходить из дома и не сообщать ему, куда вы направляетесь?
— Мы оба были вольны поступать так, как нам того хотелось.
— Вы уехали на своей машине?
— Нет. На улице был гололед, и у меня не было желания садиться за руль.
— Вы вызвали такси?
— Да.
— По телефону, который находится в вашей комнате?
— Да. Разумеется.
Она говорила голосом маленькой девочки, отвечающей урок, и ее наивные глаза кого-то напоминали комиссару. И только после нескольких ее ответов ему вспомнилась горничная, девушка с почти прозрачными глазами и детским выражением лица.
Так же вела себя и Лина, и можно было подумать, что одна копировала другую, настолько их поведение, вплоть до частого помаргивания ресницами, было похожим.
— Куда вы поехали?
— В ресторан на Елисейских полях… «Мариньян». Она какое-то мгновение колебалась, прежде чем произнести это название.
— Вы часто ужинали в «Маринъяне»?
— Иногда.
— Одна?
— Большей частью.
— Где вы сидели?
— В большом зале.
Там обычно бывало по сотне клиентов, и потому нельзя было проверить ее алиби.
— Никто к вам не присоединился?
— Нет.
— Вы не назначали встречи?
— Я оставалась одна до конца.
— То есть до которого часа?
— Не помню. Вероятно, до десяти.
— А до того, как устроиться в зале, вы не заходили в бар?
Она снова поколебалась, прежде чем отрицательно покачать головой.
Больше нервничала Анна Кехель, которая постоянно крутила головой, бросая взгляд то на Лину, то на комиссара.
— Что вы делали потом?
— Немного прошлась по Елисейским полям, чтобы подышать свежим воздухом.
— Несмотря на скользкие тротуары?
— Они были расчищены. Где-то возле «Лидо» я взяла такси и вернулась домой.
— Вы и на этот раз не встретили мужа, который вернулся около десяти часов?
— Не видела. Я поднялась в свою комнату, где Нелли уже заканчивала укладывать мой чемодан.
— Вы решили уехать?
С самым простодушным видом она ответила:
— Я решила уехать еще восемь дней назад.
— Куда вы намеревались отправиться?
— Ну… в Амстердам, конечно.
И она что-то сказала по-голландски Анне Кехель. Та вышла и вернулась с каким-то письмом. На нем стояла дата шестого января, оно было написано на непонятном языке.
— Вы можете отдать перевести его. В нем я сообщаю Анне о своем приезде пятнадцатого января.
— Вы заказали себе билет на самолет?
— Нет. Сначала я думала поехать поездом. Есть экспресс, который отбывает в одиннадцать часов двенадцать минут.
— Вы не хотели взять с собой горничную?
— Для нее нет места в маленькой квартире Анны.
Мегрэ, давая ей возможность запутаться окончательно, почти восхищался тем безмятежным простодушием, с которым она продолжала лгать.
— Уходя, вы не задержались на какое-то время на первом этаже?
— Нет. Такси, которое вызвала Нелли, уже ждало внизу.
— Вы не попрощались с мужем?
— Нет. Он знал, что я уезжаю.
— Вы велели доставить вас на Северный вокзал?
— Из-за плохой дороги мы опоздали. Поезд уже ушел, и я решила лететь самолетом.
— И по пути в Орли заехали на бульвар Вольтера?
Она даже не вздрогнула. Смятение отразилось лишь на лице Кехель.
— Где это?
— Боюсь, вам это так же хорошо известно, как и мне. Как вы узнали адрес доктора Пардона?
Последовало долгое молчание. Она закурила новую сигарету, поднялась, сделала несколько шагов по комнате, вернулась и вновь уселась на диван. Если она и была смущена, то не подавала виду. Казалось, мадам Наур раздумывала, как ей вести себя дальше.
— Что вам известно? — спросила она в свою очередь, глядя Мегрэ прямо в глаза.