Войдя в комнату мадам Наур, где на стуле, обитом шелком, по-прежнему сидела Нелли, Лапуэнт заметил:
- В действительности, шеф, дети старше, чем на этой фотографии. Девочке теперь пять лет, а мальчику два года.
- Ты узнал, где они живут со своей воспитательницей?
- В Мужене, в пансионе "Пальмы".
- Давно?
- Насколько я мог понять, мальчик родился в Каннах и никогда не был в Париже.
Горничная смотрела на них ясными, прозрачными глазами и, казалось, не понимала ни слова из того, о чем они говорили.
- Я нашел другие фотографии в ящике, который она мне указала... Дюжину фотографий детей, когда они были грудными, когда уже научились ходить, а вот эта сделана на пляже - Наур и его жена, более молодые, вероятно, в период, когда они встретились... Вот, наконец, снимок мадам Шур с подругой, возле одного из каналов в Амстердаме...
Подруга выглядела некрасивой, с приплюснутым носом, слишком маленькими глазами, но, несмотря на это, ее лицо казалось открытым и привлекательным.
- Письма, найденные в комнате, написаны женским почерком по-голландски. Первое - семь лет назад, а последнее - около двух недель.
- Нелли никогда не ездила в Голландию со своей хозяйкой?
- Утверждает, что нет.
- А сама мадам часто туда ездила?
- Время от времени... По-видимому, одна... Но я не уверен, что даже по-английски Нелли хорошо понимает вопросы, которые я ей задаю...
- Поищи переводчика для этих писем... Что она говорит относительно вчерашнего вечера и этой ночи?
- Ничего. Она ничего не знает. Дом не настолько велик, однако каждый живущий в нем, кажется, представления не имеет, что делают другие. Она думает, что мадам Наур ужинала в городе...
- Одна? Никто не приходил за ней? Она не вызывала такси?
- Она утверждает, что не знает.
- Горничная не помогала мадам Наур одеваться?
- На этот вопрос она отвечает, что ее не вызывали. Она поела на кухне, как обычно, затем поднялась в свою комнату, почитала голландскую газету и легла спать... Показала мне позавчерашний номер...
- Она не слышала звука шагов в коридоре?
- Не обращала на это внимания... Говорит, что как только она засыпает, ее ничто не может разбудить...
- В котором часу она начинает работу?
- Точного времени ей не установили...
Мегрэ тщетно старался отгадать, что скрывалось за этим гладким цвета слоновой кости лбом горничной, которая слегка улыбалась, глядя на него.
- Скажи ей, что она может идти завтракать и что ей не разрешается уходить из дома. Когда Лапуэнт перевел эти указания, Нелли сделала небольшой книксен, на манер воспитанницы пансиона, и безмятежно направилась к лестнице.
- Она лжет, шеф...
- Почему ты так считаешь?
- Она говорит, что этой ночью не входила в гостиную. Сегодня утром местные инспектора не позволили ей выйти из ее комнаты. Однако же, когда я спросил ее о том, какое пальто было на ее хозяйке, она не колеблясь ответила: "Из морской выдры"... А ведь в шкафах у мадам Наур были шубы из норки и серого каракуля...
- Я хочу, чтобы ты взял машину и поехал к доктору Пардону, на бульвар Вольтера. Покажи ему фотографию, которая находится внизу, на письменном столе...
В комнате стоял телефон. Когда он зазвонил, Мегрэ снял трубку и услышал два голоса, один - судебно-медицинского эксперта, другой - Уэни.
- Да, - говорил секретарь, - он еще в доме.... Сейчас я скажу ему...
- Не стоит беспокоиться, господин Уэни, - вмешался Мегрэ. - Положите, пожалуйста, трубку.
Три аппарата, один из которых находился в комнате секретаря, были, таким образом, подключены к одной и той же линии.
- Алло, это Мегрэ...
- Это Колинэ... Я только что начал вскрытие и подумал, что вам сразу нужно сообщить первые результаты... Это не самоубийство...
- Я никогда этого и не предполагал...
- Я тоже, но теперь мы уверены в этом полностью... Я не специалист по баллистике, но, думаю, пуля, обнаруженная, как мы и предполагали, в черепной коробке, выпущена из оружия среднего или крупного калибра 7,32 или 45. Считаю, что расстояние составляло от трех до четырех метров. Череп треснул...
- Время смерти?
- Для окончательного заключения мне нужно знать, когда убитый последний раз принимал пищу, а для этого необходим анализ внутренних органов...
- А приблизительно?
- Середина ночи...
- Благодарю вас, доктор...
Лапуэнт уже вышел из дома, и было слышно, как он заводил двигатель своей машины.
Двое мужчин внизу говорили на чужом языке, как потом понял Мегрэ, арабском. Он спустился по лестнице и встретился в коридоре с Уэни, беседовавшим с незнакомцем. Квартальный инспектор, наблюдавший за ними, не решался вмешаться.
Приехавший был похож на Феликса Наура, но выглядел старше, был выше и более худощав. Его темные волосы серебрились на висках.
- Господин Пьер Наур?
- Вы из полиции? - спросил его собеседник недоверчиво.
- Комиссар Мегрэ, начальник бригады уголовной полиции.
- Что случилось с моим братом? Где его тело?
- Он убит этой ночью выстрелом в горло, и его тело отправлено в судебно-медицинский институт...
- Я могу его видеть?
- Да, в скором времени.
- Почему не сейчас?
- Потому что идет вскрытие... Входите, господин Наур... Комиссар какое-то время колебался, приглашать ли Уэни в кабинет, но потом решил:
- Вы не подождете в своей комнате? Уэни и Наур посмотрели друг на друга, и Мегрэ не прочел в глазах брата убитого никакой симпатии к секретарю. Когда дверь закрылась, банкир из Женевы спросил:
- Это произошло здесь?
Комиссар указал на большое пятно крови на ковре, и его собеседник какое-то время хранил молчание, как если бы тело все еще находилось в комнате.
- Как это случилось?
- Пока ничего не известно. По-видимому, он ужинал в городе, и после этого его никто уже не видел.
- А Лина?
- Вы имеете в виду мадам Наур?.. Ее горничная утверждает, что она тоже не ужинала дома и что она не вернулась.
- Ее здесь нет?
- Ее постель не разобрана, и она забрала с собой вещи... Что касается Пьера Наура, то он не казался удивленным.
- А Уэни?
- Он был в игорном клубе на бульваре Сен-Мишель и якобы записывал там номера до часа ночи. Когда Уэни возвратился, то не пытался выяснить, дома ли его хозяин, а поднялся сразу в свою комнату, чтобы лечь спать... Он ничего не слышал...
Они сидели друг против друга. Банкир машинально вынул из кармана сигару, не решаясь закурить ее, возможно, из уважения к умершему, хотя тела здесь уже не было.
- Я обязан задать вам несколько вопросов, господин Наур, и прошу извинить меня за возможную бестактность. Вы были в хороших отношениях со своим братом?
- В очень хороших отношениях, хотя мы не часто виделись.
- Почему?
- Потому что я живу в Женеве, и если уезжаю, то чаще всего в Ливан... Что касается брата, то у него не было особых причин ездить в Женеву... У него не было там никаких дел.
- Уэни заявил, что у Феликса Наура не было никакой профессии...
- Это правда и в то же время неверно... Я полагаю, господин Мегрэ, что, не дожидаясь следующих вопросов, мне стоило бы сообщить некоторые сведения, которые позволят вам лучше понять ситуацию... Мой отец банкир в Бейруте... Вначале его дело было очень скромным и предназначалось, для финансирования импорта и экспорта - ведь именно через Бейрут проходит вся продукция для Ближнего Востока...
Он решился наконец раскурить сигару. Его руки выглядели такими же ухоженными, как у брата, и он тоже носил обручальное кольцо.
- Мы принадлежим к секте христиан-маронитов, что и объясняет выбор наших имен... С годами дело моего отца расширилось, и теперь он управляет одним из самых крупных частных банков Ливана... Я учился на юридическом факультете в Париже...