— Почти всегда. Проводит в артистическую уборную, поболтается немного за кулисами. Потом идет в бар, с Феликсом потрепаться. После второго скетча возвращается в уборную Франсины. Как только она переоденется, увозит. Почти всякий раз они уезжают к кому-нибудь на коктейль.
— Живет у нее?
— Вполне вероятно, старина. На этот счет у консьержки поинтересуйтесь.
— Вы его видели последнее время?
— Кого его? Вчера вечером видел.
— Вам не показалось, что он нервничает?
— Знаете, такие, как он, всегда нервничают. Когда ходишь по натянутому канату, занервничаешь. Если я правильно понял, канат вот-вот оборвется. Жаль девочку! Конечно, она прибарахлилась, так что переживет. А может, найдет себе что-нибудь поприличней.
Разговаривая, Маршан не переставал есть и пить, вытирал губы салфеткой, приветливо здоровался с людьми, которые входили и выходили из ресторана, и даже успевал позвать метрдотеля или буфетчика.
— Не знаете, с чего он разбогател?
Маршан, о чьих первых шагах нередко сплетничали бульварные газеты, ответил довольно резко:
— Джентльмену таких вопросов не задают, приятель.
Однако немного погодя прибавил:
— Знаю только, что одно время он заправлял агентством, которое занималось массовками, набирало статистов.
— Давно?
— Несколько месяцев назад. Могу выяснить.
— Не утруждайте себя. Попрошу никому не говорить о нашей беседе. Особенно нынче вечером.
— Приедете в театр?
— Нет.
— Тем лучше. Свои делишки в моем заведении обстряпывать не стоит.
— Не хочу риска, господин Маршан. Слишком уж часто появлялись в газетах наши с Коломбани фотографии. Судя по тому, что вы рассказали и что я знаю о нем, тип этот достаточно хитер и без труда обнаружит присутствие детективов.
— Дружище, слишком уж вы серьезно взялись за дело. Навалитесь-ка лучше на куропатку.
— Могут быть неприятности.
— Да неужто?
— Уже были. И немалые, по правде говоря.
— Ну, полно. Не надо мне ничего рассказывать. Лучше прочитаю об этом завтра или послезавтра в газетах. Если Жан пригласит меня нынче вечером за свой столик, мне будет не по себе. Да вы ешьте, ребятки. Что скажете насчет этого «Шатонеф»?.. Этого вина только полсотни бутылок, и все я велел приберечь для меня. Теперь осталось сорок девять. Еще одну?
— Нет, спасибо. Нам еще работать всю ночь.
Через четверть часа детективы оставили Маршана, несколько разомлевшего от обильной трапезы, изрядно орошенной вином.
— Надеюсь, не проболтается, — проворчал Коломбани.
— Не проболтается.
— Кстати, Мегрэ, ценные ли сведения сообщила тебе тетушка?
— Очень ценные. В сущности, история маленького Альбера известна мне теперь почти целиком.
— Так и думал. От кого узнаешь больше, чем от женщины. Особенно когда это тетушка из провинции. Не поделишься ли со мной этими сведениями?
Немного времени у них еще оставалось. Ночь предстояла весьма напряженная, и, чтобы немного расслабиться, детективы шли по улице пешком.
— Ты был совершенно прав. Мы могли схватить Бронского на ипподроме. Если только он не догадывается, что его выследили!
— Сделаем все, что в наших силах, не так ли?
До управления уголовной полиции добрались около половины десятого. Их ожидало важное известие. Сообщил его взволнованный детектив.
— Карл Липшитц убит, комиссар. Можно сказать, на глазах у меня. Я спрятался метрах в ста от больницы. Стою, слышу справа от меня какие-то звуки. Будто кто-то с ноги на ногу переминается. Послышался топот ног, затем — выстрел. Совсем рядом. Я было решил, что стреляли в меня, и выхватил пистолет. Вижу: один упал, а другой бежит прочь. Я выстрелил.
— Убил его?
— Я в ноги целился, со второго выстрела попал.
— Кто это был?
— Сопливый мальчишка, Петр. Далеко нести его не понадобилось, больница в двух шагах.
— Выходит, это Петр стрелял в Карла?
— Да.
— Они вместе были?
— Нет. Навряд ли. Скорее всего, Петр следил за Карлом, а потом его шлепнул.
— Что он сказал?
— Пацан? Ничего. Рта не раскрыл. Глаза горят, как в лихорадке. Видно, рад, что попал в больницу. Все время оглядывался, когда по коридору несли.
— Наверное, потому, что там Мария? Рана серьезная?
— Пуля попала в левое колено. Сейчас его оперируют.
— Что в карманах?
На столе у Мегрэ появились две аккуратные кучки. В первой содержимое карманов Карла. Во второй — то, что нашли у Петра.
— Мерс наверху?
— Говорит, будет работать в лаборатории всю ночь.
— Попроси его спуститься. Сходите кто-нибудь в картотеку. Мне нужна карточка и досье на некоего Жана Бронского. «Пальчиков» его у меня нет, но он два раза судим и полтора года сидел.