- Вас это интересует?
- Да. На встрече со мной настаивали вы сами, не так ли? Вам следовало приготовиться к вопросам, которые могут показаться вам нескромными.
- Я представляла вас по-другому, более понятливым.
- Именно потому, что я хочу понять, мне необходимо выяснить некоторые вещи.
- Я выпила две рюмки коньяка для храбрости.
- Только две?
Она взглянула на комиссара и промолчала.
- Когда исчез ваш муж?
- Почти месяц назад. Восемнадцатого февраля. Сегодня двадцать первое марта.
- Он сказал, что отправляется в поездку?
- Даже словом мне об этом не обмолвился.
- И вы только сейчас заявляете о его исчезновении?
- Я к ним привыкла.
- К чему?
- К тому, что он отсутствует по нескольку дней.
- И так продолжается давно?
- Многие годы. Это началось вскоре после нашей свадьбы, пятнадцать лет назад.
- Он никак не объясняет вам свои отлучки?
- Я не думаю, что он отлучался.
- Не понимаю.
- Он остается в Париже или окрестностях.
- Откуда вам это известно?
- Оттуда, что первое время я посылала следить за ним частного детектива. Затем бросила, потому что каждый раз было одно и то же.
Говорила она с известным трудом и не только потому, что выпила две рюмки коньяка. Да и выпила она вовсе не для храбрости; ее испитое лицо, усилия, которые она прилагала, чтобы держаться в форме, говорили о том, что пьет она часто.
- Я жду от вас подробностей.
- Таков уж мой муж.
- Как это - таков?
- Это мужчина, которого заносит. Он встречает женщину, которая ему нравится, и испытывает потребность пожить с ней несколько дней. До сих пор самая долгая его интрижка, если можно так выразиться, длилась две недели.
- Не собираетесь же вы меня уверять, что он знакомится с ними на улице?
- Почти всегда. Обычно в ночных кабаре.
- Он ходил туда один?
- Всегда.
- Вас с собой не брал?
- Мы давно уже перестали существовать друг для друга.
- Тем не менее вы тревожитесь.
- За него.
- Не за себя?
В ее взгляде промелькнул какой-то вызов.
- Нет.
- Вы его больше не любите?
- Нет.
- А он?
- Тем более.
- Живете вы тем не менее вместе.
- Квартира большая. Ритм жизни у нас разный, и часто встречаться не приходится.
С лица Лапуэнта, продолжавшего стенографировать, не сходило удивление.
- Зачем вы пришли сюда?
- Затем, чтобы вы его нашли.
- Раньше у вас это никогда не вызывало беспокойства?
- Месяц - это долго. Он ничего не взял с собой, даже чемоданчика со сменой белья. Машинами тоже не воспользовался.
- У вас не одна машина?
- Две "Бентли" - им он пользуется чаще всего, и "фиат", который более или менее предоставлен мне.
- Вы водите машину?
- Когда я куда-нибудь отправляюсь, меня везет Витторио, наш шофер.
- Вы часто выходите из дома?
- Почти каждый вечер.
- Чтобы увидеться с приятельницами?
- У меня нет приятельниц.
Мегрэ редко приходилось встречать столь отчаявшуюся и столь загадочную женщину.
- Вы ходите по магазинам?
- Магазины я ненавижу.
- Отправляетесь на прогулку в Булонский лес или еще куда-нибудь?
- Я хожу в кино.
- Каждый день?
- Почти. Если не очень устала.
Как у всех наркоманов, наступал момент, когда ей надо было подстегнуть себя, и этот момент настал. Было видно, что она много бы дала за рюмку коньяка, но комиссар ничего не мог ей предложить, хотя в шкафу у него и стояла на всякий случай бутылка. Ему стало немного жаль ее.
- Я стараюсь понять, госпожа Сабен.
- Сабен-Левек,- поправила она.
- Как вам будет угодно. Ваш муж всегда исчезал из дому достаточно надолго?
- На месяц - никогда.
- Вы это уже говорили.
- У меня предчувствие.
- Какое предчувствие?
- Я боюсь, не случилось ли с ним чего-нибудь.
- У вас есть причины так думать?
- Нет. Для предчувствия не надо причин.
- Вы говорите, что ваш муж известный нотариус.
- Точнее, известна его контора, а клиентура - из самых отборных в Париже.
- Как же он может позволять себе переодические отлучки?
- В Жераре почти ничего нет от нотариуса. Контору он унаследовал от отца, но хозяйничает там по большей части старший клерк.
- Вы, кажется, утомлены?
- Я всегда утомлена. У меня слабое здоровье.
- А у вашего мужа?
- В свои сорок восемь он ведет себя как молодой мужчина.
- Если я вас правильно понял, узнать что-нибудь о нем можно, наверное, в ночных кабаре.
- Наверное.
Мегрэ задумался. Ему казалось, что вопросы его не достигают цели, а получаемые на них ответы ничего не дают.
В какой-то момент комиссар подумал, что перед ним сумасшедшая или, во всяком случае, неврастеничка. Он достаточно перевидал их у себя в кабинете, и с большинством хлопот было не обобраться.
Речь посетительницы казалась нормальной, вразумительной, в то же время создавалось впечатление, что она не совсем адекватна реальности.
- Вы думаете, у него было с собой много денег?
- Насколько я знаю, он обычно пользовался чековой книжкой.
- Вы разговаривали об этом со старшим клерком?
- Мы не разговариваем друг с другом.
- Почему?
- Потому что года три назад муж запретил мне входить в контору.
- У него были на это причины?
- Мне об этом неизвестно.
- Отношения у вас со старшим клерком плохие, но знать-то его вы, по крайней мере, должны?
- Лёкюрёр - так его зовут - всегда смотрел на меня неодобрительно.
- Он уже работал в конторе, когда умер ваш свекор?
- Он поступил туда, когда ему было двадцать два года.
- Может быть, ему больше известно о местопребывании вашего мужа?
- Может быть. Но если его об этом буду спрашивать я, он ничего не скажет.
Ее непрерывный тик начал в конце концов раздражать Мегрэ. Для него становилось все очевиднее, что этот допрос был для его посетительницы сущим наказанием. Тогда зачем она пришла?
- На какой имущественной основе заключен ваш брак?
- На условии раздельного владения имуществом.
- У вас есть личное состояние?
- Нет.
- Муж дает вам все деньги, в которых вы нуждаетесь?
- Да. Деньги для него ничто. Поклясться не могу, но думаю, что он очень богат.
Мегрэ задавал вопросы не в установленном порядке. Он искал во всех направлениях, но до сих пор ничего не нашел.
- Довольно. Вы устали. Оно и понятно. Если позволите, я загляну к вам сегодня после обеда.
- Как хотите.
Она продолжала сидеть, теребя в руках сумочку.
- Что вы обо мне думаете?-спросила она в конце концов. Голос ее звучал глуше, чем раньше.
- Я еще ничего не думаю.
- Вы думаете, я все усложняю, да?
- Не обязательно.
- В лицее одноклассники считали, что я все усложняю, и у меня из-за этого никогда не было подруг.
- Однако вы очень умны.
- Вы находите? - Она улыбнулась, и дрожь пробежала по ее губам.- Это мне не помогло.
- Вы никогда не были счастливы?
- Никогда. Я не знаю, что означает это слово. Она кивнула на Лапуэнта, который по-прежнему сидел за стенограммой:
- Это что, действительно необходимо записывать нашу беседу? Трудно говорить свободно, когда за тобой стенографируют.
- Если вы хотите что-нибудь сообщить мне доверительно, записывать перестанут.
- Теперь мне больше нечего вам сказать. Она поднялась с некоторым усилием. Грудь у нее была впалая, плечи опущены, она слегка сутулилась
- Он обязательно должен присутствовать сегодня после обеда?
Мегрэ замешкался с ответом: он хотел дать ей шанс.