- Его кабинет рядом с вашим? Лёкюрёр встал открыть дверь.
- Вот он. Обстановка, как видите, того же стиля, но здесь на три кресла больше.
Полный порядок. Ни пылинки. Окна кабинета выходили на бульвар Сен-Жермен, и сюда доносился монотонный шум уличного движения.
Мужчины вернулись на свои места.
- Кажется, обычно эти отлучки не длились больше двух-трех дней...
- В последнее время он исчезал, случалось, и на неделю.
- Ваш патрон держал с вами связь?
- Он почти всегда звонил мне узнать, не случилось ли чего-нибудь требующего его присутствия.
- Вы знаете, откуда он звонил?
- Нет.
- И вам неизвестно, было ли у него в городе какое-нибудь пристанище?
- Я думал о такой возможности. Он не носил с собой много денег и почти все оплачивал чеками. Прежде чем попасть в бухгалтерию, корешки чеков проходили через мои руки.- Г-н Лёкюрёр нахмурился и замолчал.- Не знаю, вправе ли я касаться подобного рода вопросов. Я приучен к святости профессиональной тайны.
- Но не в том случае, если произошло, например, убийство.
- Вы серьезно об этом думаете?
- Кажется, об этом думает его жена. Г-н Лёкюрёр пожал плечами, давая понять, что мысли г-жи Сабен-Левек не имеют особого значения.
- Признаюсь, я тоже думал об этом. Впервые его отсутствие длится так долго и он не звонит мне. Неделю назад у него должна была состояться здесь встреча с одним из самых наших влиятельных клиентов, одним из самых крупных, если не самым крупным землевладельцем Франции.
Он знал о ней. Несмотря на свою рассеянную манеру держаться и легкомысленный вид, он никогда ничего не забывал и в делах профессиональных был скорее въедлив.
- Что вы предприняли?
- Я перенес встречу на более поздний срок, сославшись на то, что патрон находится в отъезде.
- Почему, несмотря на свои подозрения, вы не обратились в полицию?
- Это должна была сделать его жена, а не я.
- Она, судя по всему, никогда не появляется в конторе?
- Совершенно верно. Было время, она приходила сюда раз-другой, но не задерживалась.
- Ее встречали не слишком радушно?
- Здесь не были готовы к этому. Даже ее собственный муж.
- Почему?
Он снова умолк, придя в еще большее замешательство, чем прошлый раз.
- Простите, господин комиссар, но вы ставите меня в затруднительное положение. Меня не касаются взаимоотношения моего патрона с его женой.
- Даже если было совершено убийство?
- Это, естественно, все изменило бы. Мы здесь обожаем господина Жерара. Я зову его так, поскольку знал его еще тогда, когда он только закончил университет. Его ценит весь персонал. Никто не позволяет себе обсуждать его личную жизнь.
- Насколько я понимаю, это не распространяется на его жену.
- Она вроде как чужеродный элемент в семье. Я не утверждаю, что она психопатка. Но это как нарывающая заноза.
- Потому что пьет?
- И поэтому тоже.
- Ваш патрон был с ней несчастлив?
- Он никогда не жаловался. Он мало-помалу стал вести свою собственную жизнь.
- Вы только что говорили о корешках чеков, которые проходят через ваши руки. Думаю, что он выписывал их на имя женщин, с которыми проводил большее или меньшее количество дней.
- Я тоже так думаю, но доказательств у меня нет.
Эти чеки выписывались на предъявителя, а не на какое-нибудь конкретное лицо. Чеки были и на пять тысяч франков, и на двадцать...
- Сумма каждый месяц была одной и той же?
- Нет. Именно потому я и думаю, что пристанища у него не было.
Теперь они молча смотрели друг на друга. В конце концов старший клерк вздохнул:
- Кое-кто из персонала видел, как он входил в ночные кабаре. Почти всегда в этих случаях он исчезал - ненадолго или надолго.
- Вы ведь думаете, что с ним случилось несчастье?
- Боюсь, что да. А вы, господин комиссар?
- По тому немногому, что я пока знаю, - тоже... Случалось ли, что ему в контору звонили женщины? Наверное все переговоры идут через коммутатор?
- Я, конечно, разговаривал с телефонисткой. Нет и намека на звонки подобного рода.
- Следовательно, можно предположить, что во время своих исчезновений он пользовался вымышленным именем.
- Есть одна деталь, которую я должен, наверное, сообщить вам. Волноваться я начал еще недели две назад. Я позвонил госпоже Сабен-Левек, чтобы сказать ей об этом, и посоветовал связаться с полицией.
- Что она ответила?
- Что еще нечего волноваться и она сделает это, когда сочтет нужным.
- Она не попросила вас подняться и не спустилась сама, чтобы поговорить с вами?
- Нет.
- Пока у меня нет больше к вам вопросов. Если что-нибудь появится, не сочтите за труд позвонить в уголовную полицию. Давайте тем не менее уточним. Слуги со второго этажа разделяют чувства служащих конторы к госпоже Сабен-Левек?
- Да. Особенно кухарка. Мари Жалон работает в доме уже сорок лет, она знала господина Жерара еще ребенком и буквально ненавидит ее.
- А остальные?
- Терпят ее присутствие, не больше. Кроме горничной Клер Марель: она предана хозяйке и раздевает ее перед тем, как уложить в постель, когда та валяется на полу.
- Благодарю вас.
- Вы собираетесь начать следствие?
- Козырей у меня для этого маловато. Буду держать вас в курсе дела.
Мегрэ вышел из конторы и около станции метро Сольферино решил заглянуть в кафе. Коньяк он заказывать не стал - комиссар возненавидел его надолго, а ограничился большой кружкой очень холодного пива.
- Есть у вас телефонные жетоны?
Он прикрыл за собой дверь кабины и принялся искать номер телефона мэтра Бернара д'Аржана, у которого, по словам Натали, она работала до замужества. В телефонной книге его не значилось.
Мегрэ допил свое пиво и, остановив такси, назвал шоферу адрес на у яйце Риволи.
- Подождите меня. Я недолго.
Мегрэ зашел в привратницкую, которая была похожа на небольшую гостиную. Привратником оказался седовласый мужчина.
- Будьте добры, мэтр д'Аржан?..
- Он уж лет десять, как умер.
- Вы уже работали здесь тогда?
- Я тут уже тридцать лет.
- Кто занял его контору?
- Это больше не адвокатская контора, а бюро архитектора господина Мажа.
- Из старого персонала там кто-нибудь остался?
- У мэтра д'Аржана была только старенькая секретарша, она ушла на пенсию и вернулась в родные места.
- Вы не знали такую мадемуазель Фрасье?
- Хорошенькая брюнетка, она была все время чем-то возбуждена? Она работала у мэтра д'Аржана лет двадцать тому назад. Работа ей не нравилась, и она пробыла в конторе не больше года. Не знаю, что с ней сталось.
Хмурясь, Мегрэ снова уселся в такси. Разумеется, следствие только начиналось, но начиналось оно не лучшим образом: зацепиться было не за что. Кроме того, надо было соблюдать тайну, так как нотариус мог прекрасным образом объявиться не сегодня завтра.
Солнце скрылось за домами. Похолодало, и Мегрэ пожалел, что оставил демисезонный плащ в кабинете.
Он остановил такси на углу набережной Орфевр и бульвара дю Палэ: ему снова захотелось пива.
То и дело он возвращался мыслями к Натали, этой странной г-же Сабен-Левек: интуиция подсказывала комиссару, что знает она намного больше, чем сообщила ему.
Он вернулся к себе в кабинет, к своим трубкам, набил одну из них, подошел к двери в инспекторскую. Лапуэнт печатал на машинке. Жанвье уставился в окно. Люкас был занят телефонным разговором.
- Жанвье, Лапуэнт. Зайдите оба ко мне. Жанвье тоже понемногу начинал стареть и обзаводиться брюшком.