Глава третья
Молодой Лапуэнт, видимо, носился по Парижу в поисках красных «пежо-403». Жанвье тоже не было на месте в комнате инспекторов, так как его вызвали в роддом, где он мерил шагами коридоры в ожидании, когда жена принесет ему четвертого ребенка.
— У вас что-нибудь срочное, Люка?
— Нет, все может подождать, патрон.
— Тогда зайдите на минутку ко мне в кабинет.
Надо было послать его в Отель-Дьё за одеждой Тубиба. Утром он как-то об этом не подумал.
— Вас, вероятно, будут там отсылать от двери к двери и ссылаться, уж и не знаю на какие административные правила. Так что лучше сразу вооружиться какой-нибудь впечатляющей казенной бумагой с максимальным количеством печатей на ней.
— А кто её подпишет?
— Вы сами. Для них ведь главное — штемпели. Мне нужны также отпечатки пальцев некоего Франсуа Келлера… Впрочем, не проще ли самому позвонить директору больницы?
Сидевший на подоконнике воробей посматривал на этих существ, суетящихся в рамках того, что в его глазах выглядело как человеческое гнездо. Мегрэ в очень вежливой форме сообщил начальству Отель-Дьё о предстоящем визите инспектора Люка, и все прошло в наилучшем виде.
— Не требуется никакого письма, — заявил он, вешая трубку. — Вас сразу же проводят к директору, и он лично отведет, куда следует.
Чуть позже комиссар, оставшись в одиночестве, принялся листать ежегодный телефонный справочник по Парижу.
— Русселе… Русселе… Амеде… Артур… Алин…
Абонентов с такой фамилией оказалось множество, но одна, выделенная жирным шрифтом сразу же бросилась в глаза:
Лаборатории Рене Русселе.
Они находились в Четырнадцатом округе, в районе Порт д'Орлеан. А ниже был напечатан адрес, по которому проживал их хозяин: бульвар Сюше, в Шестнадцатом округе[19].
Два часа тридцать минут. Порыв ветра вздыбил было с тротуаров клубы слежавшейся там пыли, вроде бы обещая скорую грозу, но как-то быстро стих, и погода по-прежнему оставалась восхитительной.
— Алло!.. Я хотел бы поговорить с мадам Русселе, пожалуйста…
Женский голос низкого тембра, звучавший весьма приятно, спросил:
— Кто просит ее?
— Комиссар Мегрэ из Уголовной полиции.
Последовала пауза, затем:
— Вы не можете мне сказать, в чем дело?
— Вопрос сугубо личный.
— Я и есть мадам Русселе.
— Вы родились в Мюлузе и ваша девичья фамилия Келлер, верно?
— Да.
— Мне хотелось бы встретиться с вами и чем скорее, тем лучше. Могу ли навестить вас?
— Придете с какой-нибудь дурной вестью?
— Нет, нужны всего лишь кое-какие сведения.
— Когда вы намерены прибыть?
— Через столько времени, сколько понадобится, чтобы добраться до вас с места службы.
— Не мешай мне, Жанно…
Чувствовалось, что мадам Русселе удивлена, заинтригована, обеспокоена.
— Хорошо, жду вас, месье комиссар. Мы живем на четвертом этаже.
До чего же любил Мегрэ атмосферу парижских набережных по утрам, которая пробуждала в нем столько воспоминаний, в частности, о совместных с мадам Мегрэ прогулках, когда они вдвоем, случалось, проходили вдоль Сены с одного конца столицы до другого. Ему нравились также и тихие авеню в богатых кварталах с зажиточного вида домам и тянувшимися по обеим сторонам деревьями; туда-то и доставил его небольшой автомобиль Уголовной полиции, за рулем которого сидел инспектор Торранс.
— Мне подняться с вами, патрон?
— Думаю, лучше не стоит.
— Вход в нужное ему здание был двойной — решетка из кованого железа и стеклянная дверь, а входной холл выстлан белым мрамором, просторный лифт двигался абсолютно бесшумно, плавно и без скрипа. Стоило ему нажать на кнопку электрического замка, как на пороге вырос камердинер в белой куртке и тут же принял у него шляпу.
— Сюда, пожалуйста.
У входа валялся красный мяч, на ковре — кукла, и через проем он успел заметить, как няня подталкивает в глубину коридора маленькую девочку в белом. Открылась ещё одна дверь, на сей раз будуара, ведущего в просторный салон.
— Входите, месье комиссар.
Мегрэ ожидал, что мадам Русселе должно быть лет тридцать пять. Но она выглядела моложе. Брюнетка, одета в легкий костюм. Взгляд был столь же нежен и бархатист, что и голос, и пока слуга удалялся, в нем уже нетерпеливо бился вопрос к Мегрэ.
— Садитесь. С тех пор как вы позвонили, я все время гадаю…
Но вместо того, чтобы сразу приступить в главной теме беседы, он машинально спросил:
— У вас несколько детей?
— Да, четверо. Одиннадцати, девяти, семи и трех лет.