Хозяин не поднимал глаз.
— Взгляни на карточку и не отрицай, что знаешь его, — комиссар сунул ему под нос фотографию Виктора Польенского. — Ну, знаешь?
— Да.
— Он жил в этой комнате?
— Рядом.
— Вместе с остальными? А кто спал с этой женщиной?
— Клянусь вам, мне известно одно — их было несколько.
Вернулся Люкас. Почти одновременно с ним на улице завыла сирена «скорой помощи». Женщина вскрикнула от боли, но тут же прикусила губу и с вызовом посмотрела на мужчин.
— Слушай, Люкас, я побуду тут. Поезжай с ней. Не оставляй ее. Я хочу сказать: не отлучайся в больнице из коридора. Я попытаюсь добыть переводчика с чешского.
Другие задержанные жильцы тяжело спускались по лестнице, наталкиваясь на санитаров с носилками. В тусклом свете все это казалось какой-то фантасмагорией, походило на кошмар, но кошмар, воняющий немытым телом и потом. Санитары захлопотали вокруг роженицы, и Мегрэ счел за благо отойти в сторону.
— Куда ты ее? — поинтересовался он у Люкаса.
— К Лаэннеку. Я обзвонил три больницы, прежде чем нашел свободное место.
Содержатель гостиницы, не смея шелохнуться, уныло смотрел в пол.
— Останься и закрой дверь, — приказал Мегрэ, когда плацдарм очистился. — А теперь рассказывай.
— Клянусь, я мало что знаю.
— Вечером к тебе приходил комиссар, показывал фотографию. Так?
— Так.
— Ты заявил, что не знаешь этого типа.
— Прошу прощения! Я ответил, что он не из моих клиентов.
— Как так?
— Ни он, ни женщина не зарегистрировались. Комнаты снял на свое имя другой.
— Давно?
— Месяцев пять будет.
— Как его зовут?
— Сергей Мадош.
— Это главарь?
— Какой главарь?
— Прими добрый совет: не строй из себя идиота, иначе мы продолжил разговор в другом месте, и завтра же твою лавочку прикроют. Ясно?
— Я никогда не нарушал порядок.
— Кроме нынешнего вечера. Рассказывай о своем Сергее Мадоше. Он чех?
— Так написано в его документе. Все они говорили на одном языке. Но это не польский: с поляками я имел дело.
— Возраст?
— Лет тридцать. Сперва он говорил, что работает на заводе.
— Действительно работал?
— Нет.
— Откуда знаешь?
— Он же целыми днями дома торчал.
— А остальные?
— Тоже. Выходил на улицу всегда кто-нибудь один, чаще всего женщина, делавшая все покупки на улице Сент-Антуан.
— Чем же они занимались с утра до вечера?
— Ничем. Спали, ели, пили, дулись в карты. Вели себя довольно смирно. Время от времени пели, но ночью — никогда, и мне было не на что жаловаться.
— Сколько их было?
— Четверо мужчин и Мария.
— И все четверо спали с ней?
— Не знаю.
— Врешь. Говори.
— Между ними что-то происходило, но что — толком не понимаю. Им случалось ссориться — по-моему, из-за Марии.
— Кто был за главного?
— Похоже, тот, кого звали Карелом. Слышал я и фамилию, но не запомнил да и выговорить-то никогда не мог — на ней язык сломаешь.
— Минутку. — Мегрэ вытащил из кармана блокнот, какой бывает у прачек, и, словно школьник, помусолил карандаш. — Итак, женщина, которую ты называешь Марией. Потом Карел. Потом Сергей Мадош, на чье имя сняты комнаты. И покойный Виктор Польенский. Это все?
— Еще мальчишка.
— Что за мальчишка?
— Думаю, брат Марии. Во всяком случае, похож на нее. Они всегда называли его Петром — сам слышал. Лет ему шестнадцать — семнадцать.
— Тоже не работал?
Хозяин покачал головой. Он был без пиджака, и его пробирала дрожь, потому что Мегрэ распахнул окно в надежде проветрить комнату, хотя воздух на улице был почти таким же зловонным, как в гостинице.
— Никто из них не работал.
— Но ведь они много тратили, — удивился Мегрэ, указав на угол, где громоздились пустые бутылки, в том числе из-под шампанского.
— По меркам нашего квартала — много. Но смотря когда. В иные периоды им приходилось затягивать пояс. Это легко было заметить. Если мальчишка по несколько раз в день выносит и продает пустые бутылки, значит, они сидят на мели.
— Кто-нибудь их навещал?
— Вероятно.
— Хочешь продолжить разговор на набережной Орфевр?
— Нет. Я скажу все, что знаю. Несколько раз к ним приходил один человек.
— Кто?
— Какой-то хорошо одетый господин.
— Он поднимался в номер? Что говорил, проходя через твою контору?
— Ни слова. Наверняка знал, на каком они этаже. Просто проходил.
— Это все?
Сумятица на улицах постепенно улеглась. Свет в окнах погас. Слышались лишь шаги полицейских, заканчивавших обход последних домов.
Полицейский офицер поднялся по лестнице.
— Жду ваших распоряжений, господин комиссар. Все сделано. Оба фургона полны.
— Отправляйте. И пришлите сюда двух моих инспекторов.
— Мне холодно, — заныл хозяин гостиницы.
— А мне жарко, — отрезал Мегрэ, не снявший пальто только потому, что не решился положить его куда-нибудь в такой грязной дыре. — Ты больше нигде не встречал человека, приходившего к ним? Портрета его в газетах тоже не видел? Не этот?
Комиссар предъявил фотографию Маленького Альбера, которую всюду таскал с собой.
— Ничего похожего. Тот был красивый элегантный мужчина с черными усиками.
— Возраст?
— Лет тридцать пять. На пальце золотой перстень с печаткой.
— Француз? Чех?
— Наверняка не француз. Он говорил с ними на их языке.
— Ты подслушивал?
— Случалось. Предпочитаю, понимаете, знать, что происходит у меня в доме.
— Тем более что быстро во всем разобрался.
— В чем я разобрался?
— Ты что, за идиота меня принимаешь? Чем могут заниматься типы, которые отсиживаются в гаком клоповнике и не ищут работы? На что живут? Отвечай.
— Это меня не касается.
— Сколько раз они отлучались все вместе? Хозяин покраснел, заколебался, но взгляд Мегрэ быстро расположил его к откровенности.
— Раза четыре-пять.
— Подолгу? На ночь?
— Как вы узнали, что они отлучались на ночь? Да, обычно на ночь. Правда, один раз пропадали двое суток, и я уже подумал, что они вообще не вернутся.
— Подумал, что их взяли, так ведь?
— Пожалуй.
— Сколько они давали тебе по возвращении?
— Сколько положено за номер.
— С одного человека? Зарегистрирован-то был всего один.
— Чуть больше, чем с одного.
— Сколько? Не забывай, приятель: я могу упечь тебя за соучастие.
— Однажды они заплатили мне пятьсот франков. Другой раз — две тысячи.
— А потом принимались гулять?
— Да. Кучами закупали провизию.
— Кто дежурил?
Теперь содержатель смутился настолько явственно, что машинально посмотрел на дверь.
— У твоей лавочки два выхода?
— Если пойти дворами и перемахнуть через две стены, попадаешь на улицу Вьей-дю-Тампль.
— Так кто дежурил?
— На улице?
— Да, на улице. И, похоже, еще один всегда торчал у окна. Когда Мадош снимал номер, он наверняка потребовал такой, чтобы комнаты выходили на улицу?
— Верно. И один из них все время отирался на улице. Они сменяли друг друга.
— Еще подробность: кто из них грозился прикончить тебя, если ты будешь болтать?
— Карел.
— Когда?
— Сразу же после их первой ночной отлучки.
— Почему ты решил, что угроза серьезна, что эти люди способны на убийство?
— Я зашел в комнату. Я часто обхожу номера, делая вид, что проверяю, исправно ли электричество, сменили простыни или нет.
— Их часто меняют?
— Каждый месяц… Я застал женщину, когда она стирала в тазу рубашку, и сразу увидел, что та в крови.
— Чью рубашку?
— Кого-то из мужчин.
На лестничной площадке два инспектора ожидали приказов Мегрэ.