Прошу тебя, отзовись побыстрее. Я не жду длинного письма. Назначь только день и час встречи.
Жан-Люк последнее время очень озабочен. Он задумал одно издание, которое, по его словам, должно стать делом его жизни. Каким он кажется бесцветным и незначительным рядом с таким человеком, как ты!
Целую тебя бессчетное число раз.
Твоя Мег.
- Подобных писем много, и все на один лад. Некоторые даже откровенно эротичны.
- От какого числа последнее?
- Пришло перед нашим отъездом на отдых.
- А где вы отдыхали?
- Как всегда, у себя в Канне. Оскару все же пришлось два-три раза ненадолго слетать в Париж. Вместе с нами отдыхали некоторые парижские друзья, но Кокассонов среди них не было. Мне помнится, у них есть домик в Бретани, в какой-то деревушке, излюбленной художниками.
- Вам не попадались другие письма, в которых у вашего мужа просят денег?
- Я прочитала далеко не все. Есть, например, записка от Эстеллы Жапи, очень предприимчивой вдовы, с которой Оскар некоторое время встречался.
Дорогой друг!
Посылаю вам счет, который мне трудно самой оплатить. В ожидании удовольствия вас увидеть.
Эстелла.
- Счет приложен к письму?
- Я его не нашла и не знаю, за что он выписан и о какой сумме идет речь. Может быть, драгоценности? Или меховое манто? Эта дама была сегодня утром в церкви, но на кладбище не поехала.
- Полагаю, вы не позволите мне взять эти письма с собою? А я мог бы заняться ими в воскресенье дома.
- Очень неприятно отказывать вам, но мне не хотелось бы даже ненадолго отдавать эти документы. Приходите в любое время, хоть завтра. Вы сможете спокойно их прочесть. Тут есть письмо от архитектора Робера Труара, который пытался заинтересовать мужа постройкой роскошного жилого дома.
- Ему и раньше приходилось получать подобные предложения?
- Насколько мне известно, нет.
- А была у него связь с женой Труара?
- Ну, конечно! Как со всеми! Однако не думаю, чтобы ее муж об этом знал. Смотрите, вот самое экстравагантное письмо. Шесть страниц неистовой эротики. Некая Ванда, которую я не знаю, не только испытывает потребность восстановить во всех деталях все, что они проделывали накануне, но с бредовым воображением предвкушает в подробностях то, что им предстоит во время будущего свидания. Похоже, она русская или полька. Оскару, должно быть, стоило большого труда от нее отделаться... А вот еще одно, от Мари-Франс, жены Анри Лежандра...
Она протянула Мегрэ голубоватый листок, на котором было написано синими чернилами:
Мое противное сокровище!
Мне следовало бы тебя ненавидеть, и так оно будет, если ты в течение этой недели не попросишь у меня прощения. Я многое о тебе узнала, не буду говорить от кого: этот человек - одна из твоих жертв. Правда, совсем не обязательно, чтобы ты всех помнил.
Короче говоря, несколько дней назад, когда ты был на каком-то коктейле, кто-то заговорил обо мне. И вот, я знаю, ты громко выпалил в присутствии по крайней мере пяти человек: - "Какая жалость, что у нее такая дряблая грудь".
Я и раньше знала, что ты хам. Теперь у меня есть тому доказательства. Но, несмотря ни на что, у меня не хватает мужества тебя не видеть. Теперь дело за тобой.
- Картина показалась бы вам еще более пикантной, если бы вы знали этих людей, если бы вы видели, например, входящую в салон в сопровождении мужа прелестную госпожу Лежандр с бриллиантами на груди. А сейчас вам придется со мной расстаться, так как с минуты на минуту явится Жерар. Я имею в виду Жерара Обэна, банкира. Я должна с ним кое о чем посоветоваться. Я ему полностью доверяю... Если вам угодно зайти завтра, во второй половине дня...
- Вряд ли.
- Понимаю. Вам приятнее будет провести воскресенье в семейном кругу.
Она и не подозревала, что супруги Мегрэ, как обычно, удовольствуются тем, что пойдут на дневной сеанс в ближайшее кино, а затем под руку вернутся домой.
На площади Мегрэ заметил Лапуэнта.
- Вы были правы, патрон. Но он от меня улизнул. Это не человек, а угорь. Я искал его поблизости от дома, но к самому дому я подойти не решился. Случайно заглянул в сквер на площади Вогезов. Из-за дождя там было мало народу. На одной из скамеек сидел человек. Я почти уверен, что это он: коричневая мятая шляпа, темный костюм.
Я вошел в сквер и направился к нему, но не успел сделать и десяти шагов, как он встал со скамейки и скрылся на улице Бираг.
Я кинулся вдогонку, к большому удивлению двух старушек, которые болтали, сидя под одним зонтиком. Но когда я достиг улицы Сент-Антуан, моего молодчика и след простыл. Он ходит за вами по пятам, как будто хочет убедиться, что вы продолжаете розыск.
- Видимо, он знает обо всем этом больше, чем я. Если бы только он заговорил! Ты с машиной?
- Нет. Приехал автобусом.
- Тогда вернемся тем же способом. И Мегрэ, сунув руки в карманы, направился к остановке.
Глава V
Чета Мегрэ не пошла в кино, как мечтал комиссар накануне. Крупный дождь с шумом барабанил по мостовой, и на бульваре Ришар-Ленуар почти не было прохожих. Только несколько темных фигур под зонтиками пробежали к воскресной мессе, прижимаясь к стенам домов.
Прежде чем заняться утренним туалетом, а на это Мегрэ, вопреки своим привычкам, решился лишь около десяти, он долго слонялся по квартире в пижаме и халате. Делать ничего не хотелось.
Его опять знобило. Температура, правда, была небольшая, но он был вялым. Госпожа Мегрэ никогда не пропускала случая побаловать мужа, и он всякий раз начинал ворчать, притворяясь, что не нуждается в ее заботах.
- Что у тебя на завтрак?
- Жаркое с сельдереем и пюре.
Все, как в детстве - воскресное жаркое! В те времена Мегрэ любил сильно прожаренное мясо... Вообще в этот день на него не раз пахнуло детством.
Супруги сидели у себя, поглядывая, как хлещет дождь. Около полудня Мегрэ, поколебавшись, объявил:
- Налью-ка я себе стаканчик сливянки вместо аперитива.
Жена не стала возражать, и комиссар открыл буфет. Ему предстояло выбрать между сливянкой и малиновой настойкой. И ту и другую присылала свояченица из Эльзаса. Малиновая настойка была душистой: достаточно было секунду подержать глоток во рту, чтобы потом добрых полчаса ощущать ее аромат.
- Тебе налить капельку?
- Нет, ты же знаешь: после этого меня клонит в сон.
В квартире пахло чем-то вкусным, даже насморк лишь слегка мешал наслаждаться этими ароматами, и комиссар спокойно листал еженедельники, просмотреть которые не успевал в обычные дни.
- Странно все-таки! В некоторых кругах уже не осталось ничего святого...
Жена не спросила, на что он намекает: Мегрэ, несмотря ни на что, даже вопреки собственному желанию, был поглощен делом Шабю, и время от времени у него вырывалось несколько соответствующих фраз:
- Когда добрая сотня людей не прочь избавиться от одного и того же человека...
Кто же этот полухромой субъект, с такой ловкостью растворяющийся в толпе? И как он ухитряется заблаговременно оказываться там, где появляется Мегрэ?
После обеда комиссар вздремнул в кресле. Когда он раскрыл глаза, госпожа Мегрэ шила: сидеть сложа руки она вообще не могла.
- А я проспал дольше, чем думал.
- Это тебе только на пользу.
- Хоть бы уже этот грипп проявился по-настоящему...
Он включил телевизор. Передавали ковбойский фильм, и Мегрэ не без удовольствия стал смотреть его. Среди действующих лиц был, конечно, отрицательный персонаж, который напоминал ему Шабю. Как и виноторговец, злодей хотел доказать всем, а заодно и себе самому, что он силен, и потому унижал ближних.
Когда фильм окончился, комиссар вдруг вспомнил свой вчерашний визит на площадь Вогезов и пробормотал:
- Любопытная особа!
- Кто же теперь станет заниматься делами фирмы?
- Она сама.