Жорж Сименон Мегрэ напуган
Глава первая Неспешный поезд под дождем
Где-то на перегоне между двумя незначительными станциями, о которых Мегрэ никогда и не слыхивал, да в темноте почти ничего и не разглядел на них, разве что штрихи дождя в ярком свете фонаря да силуэты людей, толкавших тележки, комиссар нечаянно поймал себя на мысли: а что, собственно говоря, он тут делает?
А не вздремнул ли он на миг в чересчур жарко натопленном купе? Полностью сознание вроде бы не отключалось, поскольку он четко представлял себе, что едет в поезде, слышит монотонный перестук колес, и даже мог бы поклясться, что, как и ранее, порой различает в бескрайних угрюмых просторах полей окна — светлячки одиноких ферм. И все это плюс запах сажи, что смешался с испарениями от его намокшей одежды, по-прежнему воспринимались им как реальность, равно как и постоянный гул голосов, доносившихся из соседнего отделения, но в то же самое время она, эта реальность, до некоторой степени потеряла для него свою актуальность, и он уже затруднялся точно определить её координаты в пространстве, а особенно во времени.
С таким же успехом он мог бы сейчас находиться в другом месте, в любом ином, ползущем по сельской местности пассажирском составе второстепенной важности, мог он и обернуться Мегрэ-юношей пятнадцати лет от роду, возвращавшимся на точно таком же омнибусе, состоявшем из древних вагончиков, чьи перегородки потрескивали при каждом рывке локомотива. А в ночи на каждой остановке слышались бы те же самые голоса, деловито сновали бы у вагона с почтой и багажом такие же люди, заливался бы аналогичный свисток начальника станции — сигнал к отправлению.
Мегрэ приоткрыл глаза, затянулся, увы, уже потухшей трубкой и рассеянно взглянул на соседа, устроившегося в другом углу. Ну чем не пассажир того самого поезда, который доставлял во время оно мальчишку Жюля к отцу? Вполне мог бы сойти за графа или владельца замка, как впрочем и за важную шишку из какой-нибудь деревни или любого мелкого городишки.
Незнакомец был одет в костюм для гольфа из светлого твида и плащ, из тех что продаются лишь в некоторых очень дорогих магазинах. Шляпа охотничья, зеленого цвета, с заткнутым за ленточку крохотным фазаньим перышком. Рыжеватые перчатки он не снял несмотря на жару, ибо господам подобного класса никоим образом не положено так делать при поездках на железнодорожном транспорте или в автомобиле. И даже в сильный, как сегодня, дождь на его до блеска начищенной обуви не было ни пятнышка.
Выглядел он лет на шестьдесят пять. Что говорить, ну разве не забавно, что мужчина его-то возраста с таким тщанием относится к малейшим деталям своей внешности? Как и все ещё балуется играми, в которых силится хоть в чем-то выделиться среди простых смертных?
Цвет лица у спутника был розовым, характерным для людей его породы, в серебристо-белой щеточке усов проглядывал желтый венчик от постоянного курения сигар.
В то же время во взгляде соседа не чувствовалось той абсолютной уверенности в себе, которую должен был бы излучать человек его облика. Со своего места он явно наблюдал за Мегрэ и пару-тройку раз вроде бы даже пытался заговорить; комиссар тоже порой удостаивал его коротким взглядом, а тем временем омнибус — грязный и мокрый — снова трогался в путь, устремляясь в мир тьмы с прорезавшимися там и сям, далеко разбросанными друг от друга огоньками; иногда на охраняемом переезде за окном угадывалась чья-то фигура на велосипеде, пережидавшая, когда пройдет их состав.
Грустил ли о чем Мегрэ? Скорее он находился в каком-то более неопределенном пограничном состоянии. Точнее был здорово выбит из привычной колеи. И в первую очередь из-за того, что три последних дня слишком много пил, причем в силу необходимости, а не в удовольствие.
Дело в том, что комиссар участвовал в международном конгрессе полицейских, проходившем в этом году в Бордо. На дворе стоял апрель. Когда он покидал Париж, все были уверены, что после долгой и монотонной зимы, вот-вот грянет весна. Но в Бордо в течение всего этого времени непрерывно шел дождь, сопровождавшийся ледяным ветром, туго стягивавшим одежду вокруг тела.
К тому же, по чистой случайности отсутствовали те несколько друзей, с кем он привык общаться на подобных форумах, такие например, как мистер Пик. Каждая страна как-то исхитрилась послать в Бордо только молодых профессионалов в возрасте от тридцати до сорока лет, и ни с кем из них комиссар, естественно, никогда раньше не встречался. Все они, как один, держались с ним чрезвычайно любезно, с подчеркнутым респектом, как и подобает относиться к старшему коллеге, которого они уважают, но полагают, что он слегка устарел и вряд ли шагает в ногу со временем.