Бедный Лоньон! Как он хотел отличиться! Но фатальное стечение обстоятельств не позволяло ему это сделать. Как только он брался за какое-нибудь дело, то сразу же сталкивался с Мегрэ, который перебегал ему дорогу.
Консьержки на месте не было. Лестничная клетка отделана под мрамор. Ступеньки покрывал темно-красный ковер, укрепленный медными прутьями. В нос ударил затхлый воздух, как будто здесь жили одни старики, которые никогда не открывают окон. Стояла мертвая тишина. Ни одна дверь не раскрылась, когда комиссар в сопровождении Жанвье проходил мимо. Только на пятом этаже они услышали голоса, а в квартире сразу увидели длинный и унылый нос Лоньона. Он разговаривал с маленькой толстой женщиной. Ее волосы были собраны в твердый кок на макушке.
Комнату, в которую они вошли, мутно освещал торшер с пергаментным абажуром. Воздух здесь был еще более спертый, чем на лестнице. Мегрэ почему-то показалось, что они вдруг перенеслись далеко от Парижа, на край света, где не дул свежий ветер, не было пешеходов, быстро идущих по тротуарам, клаксонов такси и разбрызгивающих грязь автобусов, которые с визгом тормозили на каждом углу…
В комнате было так жарко, что Мегрэ сразу же снял пальто.
— Где она?
— В спальне.
Первая комната была чем-то вроде гостиной, вернее, когда-то служила ею. Здесь были нагромождены вещи, давно утратившие свой первоначальный облик. Так обычно выглядят квартиры, в которых имущество продается с молотка за долги хозяина.
Всюду валялись бутылки, и Мегрэ заметил, что все они были из-под дешевого красного вина, какое вливают в себя, заедая колбасой, рабочие на стройках. И колбаса нашлась здесь, но лежала не на тарелке, а на замасленном куске бумаги, а на ковре валялись обглоданные куриные кости. Сам ковер был вытертый и невероятно грязный, как и все остальное. Стул — без одной ножки, из кресла торчала волосяная набивка, а бумажный абажур был темным от пыли и давно утратил свою первоначальную форму.
В спальне, на кровати без постельного белья лежал труп. Его верхнюю часть едва прикрывала старая кофта. Ниже пояса тело было нагое, вздутое и отвратительно белесое.
Мегрэ сразу же увидел маленькие синяки на бедрах и понял, что найдет здесь шприц. И нашел. Два. У одного была сломана игла, он лежал на ободранном ночном столике
Умершей было минимум шестьдесят лет. К трупу не прикасались, так как врач еще не приехал. Но не вызывало сомнений, что женщина умерла уже давно.
Обшивка матраца, на котором юна лежала, была вспорота. И здесь было полно бутылок, остатков еды, а в центре комнаты стоял полный ночной гор шок.
— Она жила одна? — спросил Мегрэ у консьержки
Та кивнула головой, поджав губы.
— Часто принимала гостей?
— Если бы кто-то к ней приходил, она. наверное, привела бы в порядок этот кошмар, нет?
И, как бы чувствуя свою вину, она добавила:
— Я здесь первый раз за последние три года.
— Графиня вас не пускала?
— Это я не могла себя заставить зайти в этот свинарник.
— У нее не было экономки или прислуги?
— Никого. Только подруга, такая же чокнутая, как она, приходила иногда.
— Вы ее знаете?
— Не знаю по фамилии, но часто встречаю в нашем квартале. Она не пала еще, слава богу, так низко. Во всяком случае, когда я ее видела в последний раз.
— Вы знаете, что ваша жилица употребляла наркотики?
— Я знала только, что она ненормальная.
— Вы уже здесь работали, когда она сняла квартиру в этом доме?
— Если бы… Тогда бы этого не было. Я и мой муж служим три года. А она живет уже лет восемь. Я делала, что могла, чтобы ее выселили…
— Она в самом дела графиня?
— Вроде того. По крайней мере, жена графа. Но до замужества точно была никем.
— У нее есть деньги?
— Может быть? Ведь не с голоду она умерла.
— Вы не видели, как к ней кто-то приходил?
— Когда?
— Прошлой ночью или сегодня утром.
— Нет. Ни ее подружки, ни этого молодого человека здесь не было.
— Что это за молодой Человек?
— Такой худенький, вежливый, болезненный. Называл ее тетушкой.
— Его фамилии вы тоже не знаете?
— Меня ее дела не касаются. Все остальные жильцы в этом доме — приличные люди. На втором этаже живет семья, которой почти никогда нет в Париже. На третьем — генерал в отставке. Видите, что это за дом. А она была такая грязнуля, что я затыкала нос, когда проходила мимо ее двери.
— Она никогда не вызывала врача?
— Не скажу точно… Два-три раза в неделю, когда одуревала от этой сивухи или неизвестно от чего. Наверно думала, что вот-вот умрет и тогда звонила. А он ее хорошо знал и не очень торопился.