— Два парня, недавно.
— Кто они такие?
— Клиенты. Я работаю в «Пикрате».
— Да-да, я вроде тебя где-то видел… Это ты там раздеваешься?
Бригадир ни разу не посещал это кабаре, но по утрам и вечерам проходил мимо и Давно приметил на витрине около двери большую фотографию этой девушки, как впрочем, и две поменьше, изображающие двух других танцовщиц.
— Значит, клиенты взяли и так просто тебе об этом сообщили?
— Не мне.
— А кому?
— Они разговаривали между собой.
— А ты слышала?
— Да. Но не все. Они сидели в соседней ложе.
Эта деталь была похожа на правду. Когда бригадир Симон проходил мимо кабаре в час уборки, он видел через открытые двери темный, покрашенный в красный цвет зал с гладким паркетным полом для танцев в центре, а вокруг — низкие боксы для отдельных столиков.
— Расскажи, когда это было?
— Сегодня ночью. Два часа назад. Около двух. После моего первого выступления.
— О чем они разговаривали?
— Старший сказал, что убьет графиню.
— Какую графиню?
— Не знаю.
— Когда?
— Похоже, сегодня.
— Он не боялся, что ты его услышишь?
— Он не знал, что я сижу рядом.
— Ты была одна?
— Нет, с клиентом.
— Ты его знаешь?
— Да.
— Кто он?
— Знаю только, что его зовут Альбер.
— Он тоже это слышал?
— Думаю, что нет. Он держал меня за руку и говорил…
— О любви?
— Да.
— А ты слушала, о чем разговаривают за перегородкой: Помнишь их слова?
— Точно не помню.
— Ты много пила сегодня?
— Немножко поддала, конечно. Но я в норме.
— Пьешь каждую ночь?
— Но не как сегодня.
— Всегда с Альбером?
— Он заказал только одну бутылку шампанского. Я не хотела, чтобы он тратился.
— Он не женат?
— Он еще мальчишка.
— Любит тебя?
— Да. Хочет, чтобы я ушла из кабаре.
— Значит, ты сидела с ним, когда пришли эти двое и заняли соседний кабинет?
— Вроде да.
— Ты их видела?
— Потом, когда выходили, со спины.
— Долго они там сидели?
— Да с полчаса
— Пили шампанское с твоими подружками?
— Нет. По-моему, заказали коньяк.
— И сразу же начали говорить о графине?
— Не сразу. Сначала я не обращала на них внимания. Но вдруг услышала слова: «Представляешь, у нее еще много драгоценностей, но если и дальше так пойдет, ей их хватит ненадолго».
— Какой это был голос?
— Голос пожилого мужчины. Когда они выходили, я обратила внимание, что один из них был невысокий, широкоплечий, с седыми волосами. Но такой, как сказать, не полностью седой. С проседью. Вроде, это он говорил.
— Почему ты так думаешь?
— Другой был моложе и голос у него был другой.
— Как первый был одет?
— Не помню точно. Кажется, в темное. Может, в черное.
— Верхнюю одежду они оставили в гардеробе?
— Наверно.
— Значит, он сказал, что у графини еще есть драгоценности, но, по его мнению, это долго не продлится.
— Точно.
— Он сказал, как ее убьет?
Она была молоденькая, гораздо моложе, чем хотела казаться. Временами выглядела, как девчонка, охваченная паникой. В эти мгновения взглядывала на часы, будто у них искала поддержки. Она покачивалась на ногах и казалась очень усталой. Бригадир ощущал слабый запах губной помады и вспотевшего женского тела.
— Он говорил, как ее убьет? — повторил бригадир.
— Уже не помню. Я же была не одна. Не могла все время прислушиваться.
— Этот Альбер, конечно, тебя тискал?
— Нет. Держал за руку. А тот, постарше, сказал что-то вроде: «Нужно кончать сегодня ночью».
— Это еще не значит, что ее убьют. Может, только хотят обокрасть. Или это — кредитор, и хочет послать к ней судебного исполнителя.
Она отреагировала очень настойчиво:
— Нет.
— Откуда ты знаешь?
— Такого он не говорил.
— Он точно сказал, что убьет ее?
— Он обещал. Хотя слов я не помню.
— А может, ты чего-то не поняла?
— Нет.
— И все это было два часа назад?
— Может, чуть больше.
— И ты, зная, что готовится убийство, пришла к нам только сейчас?
— Я очень разволновалась, да и не могла выйти до закрытия. Альфонси очень строгий и не отпускает, когда отпрашиваешься.
— Даже если бы ты ему все рассказала?
— Тогда бы он на меня накричал. «Иди, занимайся своим делом!»