— Ты интересовался при случае, знают ли они Оскара?
— Конечно, но никто ничего не знает. Сейчас наши проверяют всех Оскаров, проживающих на Монмартре, но пока ни один не похож на нашего.
— Впусти Лапуэнта.
Молодой инспектор был взволнован. Он прекрасно понимал что сейчас разговор идет об Арлетте, однако, до него не доходило, почему вопреки традициям, он не принимает участия в обсуждении дел.
В его взгляде комиссар уловил немой вопрос.
— Садись, мальчик. Если бы мы узнали что-то новое, я бы обязательно сообщил тебе. Но мы до сих пор топчемся на одном месте.
— Вы были там ночью?
— Сидел за тем же столиком, что и ты с Арлеттой. Послушай, она ни разу не рассказывала о своих родителях?
— Я только знаю, что она убежала из дома.
— Не рассказывала, почему?
— Она объяснила это тем, что не выносит лицемерия, и на протяжении всего детства чувствовала, что это ее душит.
— Ответь мне откровенно: ей было хорошо с тобой?
— Что вы подразумеваете под этим, патрон?
— Она тебя считала своим другом? Говорила с гобой откровенно?
— Временами, да. Точнее, мне трудно сказать…
— Когда ты решил пойти с ней на сближение?
— Когда понял, что люблю ее.
— В первый же вечер?
— Нет. Тогда я был с приятелем и почти не раскрывал рта. Это случилось потом, когда я вернулся один.
— Как она к этому отнеслась?
— Сначала вела себя со мной, как с мальчишкой, и мне пришлось сказать, что я старше ее — мне двадцать четыре года. «Не в возрасте дело, — сказала она. — Я пережила в этой жизни на много больше, чем ты». Понимаете, она и вправду выглядела очень подавленной, временами мне даже казалось, что ее состояние граничит с отчаянием. За это я ее и полюбил. Смеялась, шутила, но сколько в этом было горечи! Иногда…
— Продолжай.
— Я прекрасно знаю, что вы считаете меня наивным… Она делала все, чтобы отвратить меня от себя. Умышленно вела себя вульгарно, часто употребляла крепкие словечки. Постоянно интересовалась: «Почему ты не хочешь просто со мной переспать, как другие? Тебе не нравится мое тело? А зря. Я могу многому научить. Бьюсь об заклад, что ты не найдешь другую с таким опытом, которая умеет столько, сколько я…» Потом иногда добавляла: «Я прошла хорошую школу!»
— А ты никогда не хотел попробовать?
— Очень… Временами так сильно, что просто готов был кричать… Но вот так… просто… Вы понимаете, это бы перечеркнуло все, абсолютно все…
— Понимаю. А как она реагировала, когда ты говорил, что можешь изменить ее жизнь?
— Смеялась, называла меня своим маленьким несмышленышем, много пила. Я уверен, что это от отчаяния, от безнадежности… Вы нашли этого?
— Кого «этого»?
— Того, кого она назвала Оскаром.
— Нет, мы еще ничего не знаем. А теперь расскажи, что ты делал ночью?
Лапуэнт принес толстую папку с бумагами, обнаруженными у графини. Он скрупулезно привел их в порядок.
— Из этих бумажек я сложил почти всю жизнь графини, сказал он. — Утром пришла телефонограмма из Ниццы.
— Слушаю.
— Известно ее настоящее имя — Мадлен Лаланд.
— Я видел его вчера на свидетельстве о браке.
— Ах, да, извините. Родилась она в Ла Рош-сюр Йоне, где ее мать работала прислугой, отец неизвестен. Приехала в Париж, где вскоре стала содержанкой. Часто меняла партнеров, находя каждый раз все более богатого. В течении пятнадцати лет она считалась одной из самых красивых женщин на Лазурном Берегу.
— Она уже тогда была наркоманкой?
— Не знаю, я не нашел никакого подтверждения этому. Она часто играла в казино, где и познакомилась с графом фон Фарнгеймом из старой австрийской династии. Тогда ему было шестьдесят пять. Письма графа, находящиеся здесь, я разложил но датам.
— Ты их все прочитал?
— Да, он искренне ее любил.
Лапуэнт залился румянцем, будто сам был автором этих писем.
— Впечатляющие письма. Граф прекрасно сознавал, что он уже не мужчина, а бессильный старик. Первые письма были проникнуты просто уважением. Граф обращается к ней не иначе, как «уважаемая мадам», потом — «дорогой друг», а в последних письмах — «моя маленькая». Умолял ее, чтобы не бросала его, не оставляла в одиночестве, часто подчеркивал, что кроме нее у него никого нет на свете и он не представляет себе жизни без нее.
— Они сразу стали близки?
— Не сразу. Через несколько месяцев после знакомства.