— Вы хотите, чтобы убийца оставался на свободе?
— Если он убил только графиню, невелика потеря.
— А если он убил, как минимум, еще одну женщину и неизвестно, остановится ли на этом?
Она пожала плечами:
— Тем хуже для него. Так и быть, расскажу. Он был невысокий, даже низкий. Это его волновало, поэтому носил обувь на каблуках, как женщина, которая хочет казаться выше. Я часто подтрунивала над его ростом, и тогда он кидал на меня зверский взгляд, но молчал.
— Он был неразговорчив?
— Из тех, у кого Бог знает что на уме. Волосы были черные, густые, росли сразу от бровей. Брови такие толстые, нависшие. Некоторые считали, что брови делают его взгляд неотразимым. Только не я. Он сверлил глазами людей с таким видом, словно говорил: «Все вы — говно». Простите за грубое слово.
— Не стоит. Продолжайте.
Наконец Розали разговорилась. Она сновала по наполненной вкусными ароматами кухне; ловко расставляла по местам утварь, заглядывала в кастрюли и время от времени смотрела на часы.
— Антуанетта на него клюнула и просто шалела. Мари тоже.
— Вы говорите о горничной и о вашей помощнице?
— Да и другие девушки, которые работали раньше. В этом доме слуги часто менялись. Было непонятно, кто хозяин: старик или графиня. Старик был хорошим господином, а вот мадам просто невозможно было угодить. Так вот, Оскар не приставал к женщинам, как вы выразились. Он выбирал сам, и в первую же ночь шел к девушке в комнату, будто они уже обо всем договорились. Оскар был так в себе уверен, что устоять было трудно. Антуанетта все глаза себе выплакала.
— Почему?
— Она по-настоящему полюбила его и надеялась, что Оскар на ней женится. А он, когда добился своего, то и смотреть на нее перестал. А когда ему опять было надо кое-чего, то шел уже к следующей, как ни в чем не бывало. У него было женщин столько, сколько хотел. И не только служанки.
— Вы допускаете, что у него была связь с хозяйкой?
— Не прошло и двух дней после смерти графа.
— Откуда вы знаете?
— Я видела, как он утром выходил из ее спальни. Это одна из причин моего ухода с «Оазы». Когда слуги начинают спать в господских постелях — это конец всему!
— Оскар пробовал хозяйничать?
— Делал, что хотел. И прекрасно знал, что ему никто не может помешать.
— Вам не приходило в голову, что графа могли убить?
— Это не мое дело.
— Но ведь вы думали об этом?
— А полиция, что, не думала? Иначе для чего нас допрашивали?
— Это мог сделать Оскар?
— Я этого не утверждаю. Это могла сделать и графиня.
— Вы все время работали в Ницце?
— В Ницце и в Монте Карло. Я люблю южный климат и сюда приехала только из-за того, что моим новым хозяевам захотелось пожить в Париже.
— Вы никогда не слышали о графине, после того, как ушли из «Оазы»?
— Пару раз встречала ее на улице. Но у нас с ней разные дорожки.
— А там, на юге, не встречали больше Оскара?
— Нет, там — ни разу. Он, по-моему, сразу уехал.
— Но зато встретили его здесь, и недавно. Опишите его, пожалуйста.
— Сразу видно, что вы из полиции. Думаете, что когда сталкиваешься с кем-то на улице, запоминаешь, как он выглядит?
— Оскар постарел?
— Как все мы через пятнадцать лет.
— Ему сейчас около пятидесяти…
— Я старше его на десять лет. Еще немного поработаю и уеду в Кань. Я себе там купила маленький домик. Уеду и буду готовить только для себя. Крутые яйца и котлеты.
— Вы помните, как был одет Оскар?
— Здесь, в Париже?
— Да.
— Он был в темном, именно в чем-то темном, а не в черном. Теплое пальто. Перчатки. Я хорошо запомнила перчатки. Выглядел просто шикарно.
— А волосы?
— Зимой никто не ходит без шляпы.
— Виски седые?
— Вроде бы, но не это меня поразило.
— А что?
— Он потолстел. Всегда был широкоплечим, часто разгуливал голый до пояса, чтобы продемонстрировать женщинам свои мускулы. В одежде, дескать, их не видно. А в тот раз, на Клиши, если это был, конечно, Оскар, он стал просто, как бык. Шея толстая. И как будто еще меньше ростом.
— Вы ничего не знаете об Антуанетте?
— Она умерла. Вскоре после моего ухода от графини.
— От чего?
— Криминальный аборт. Так, по крайней мере, говорили.
— А Мари Пинако?
— Не знаю, что с ней сейчас, а когда я ее видела последний раз, она приставала к мужчинам на бульваре, в Ницце.
— Когда это было?
— Года два назад. Да и раньше она уже…