Сименон Жорж
Мегрэ в 'Пикреттс'
Жорж Сименон
МЕГРЭ В "ПИКРЕТТС"
Полицейский Жюсьом, который во время ночных дежурств почти всегда, чуть ли не минута в минуту, оказывался в одних и тех же местах, уже настолько привык к обычной уличной суете, что фиксировал все машинально, как фиксируют прибытие и отправление поездов люди, живущие по соседству с вокзалами.
Падал мокрый снег, и Жюсьом ненадолго укрылся под козырьком дома на углу улиц Фонрен и Пигаль. Красный свет рекламы "Пикреттс", одной из немногих еще горевших в квартале, кровавыми лужами растекался по мокрой мостовой.
Был понедельник, день затишья на Монмартре. Жюсьом не задумываясь мог сказать, в каком порядке закрывается большинство ночных заведений. Вот погасли и неоновые огни "Пикреттс"; хозяин, тучный коротышка в бежевом плаще, наброшенном на смокинг, вышел опустить жалюзи.
Вдоль стены скользнула мальчишеская фигурка и направилась вниз по Пигаль к улице Бланш. Потом двое мужчин - у одного футляр от саксофона под мышкой - проследовали к площади Клиши.
Еще кто-то в пальто с поднятым воротником почти сразу повернул к перекрестку Сен-Жорж.
Жюсьом не знал имен, плохо представлял себе лица, но все эти люди, равно как и сотни других, имели для него смысл.
Вот сейчас выйдет женщина в светлой коротенькой шубке; она торопливо засеменит на своих непомерно высоких каблуках, словно боясь оказаться одна на улице в четыре утра. Пробежав метров сто до дома, где она живет, женщина позвонит - дверь там на ночь закрывают...
Наконец, как всегда вместе, появились две последние; вполголоса разговаривая, они дошли до угла и расстались в нескольких шагах от полицейского. Та, что постарше и повыше, вертлявой походкой поднялась по Пигаль к улице Лепик: полицейский иногда видел, как она входит в подъезд своего дома. Другая в нерешительности стояла и смотрела на него, словно хотела что-то сказать, затем, вместо того чтобы спуститься по Нотр-Дам-де-Лоретт, направилась, против обыкновения, к еще открытой табачной лавочке на углу улицы Дуэ.
Подвыпившая, с непокрытой головой - ее золотистые волосы блестели в свете фонарей,- она шла медленно, иногда останавливалась и, казалось, разговаривала сама с собой.
Хозяин лавочки обратился к ней запросто:
- Кофе, Арлетта?
- С ромом.
И сразу запахло ромом, подлитым в горячий кофе. Несколько мужчин-она на них даже не взглянула - пили за стойкой.
После хозяин скажет:
- Вид у нее был усталый.
Именно поэтому она заказала еще один кофе с двойной порцией рома и, рассчитываясь, долго не могла достать мелочь из сумочки.
- Спокойной ночи.
- Спокойной ночи.
Жюсьом увидел ее снова: нетвердой походкой женщина шла обратно. Поравнявшись с ним, заметила его в темноте, повернулась и бросила:
- Я хочу дать показания.
- Чего проще. Вы ведь знаете, где комиссариат.
Тот был почти рядом, позади "Пикреттс", на улице Ларошфуко. Оттуда, где они стояли, оба видели синий фонарь и приставленные к стене велосипеды полицейских.
Жюсьом не думал, что она пойдет. Но нет, она пересекла улицу и скрылась в здании комиссариата.
Было половина пятого, когда женщина вошла в плохо освещенное помещение; дежурил бригадир Симон с одним из новичков. Она повторила:
- Я хочу дать показания.
- Слушаю тебя, крошка.
Симон служил здесь уже двадцать лет и всего навидался.
Женщина была сильно накрашена, и румяна на ее лице чуть размазались. В искусственной шубке под норку, наброшенной на черное атласное платье, она покачивалась и держалась за барьер, отделявший дежурных полицейских от посетителей.
- Речь идет о преступлении.
- О совершенном преступлении?
На стене висели большие электрические часы, и она смотрела на них так, словно от положения стрелок что-то зависело.
- Не уверена, что оно уже совершено.
- Тогда это не преступление.
И бригадир подмигнул юному коллеге.
- Возможно, оно будет совершено. Наверняка будет совершено.
- Кто тебе сказал?
Она с трудом следила за своей мыслью.
- Двое мужчин, только что.
- Что за мужчины?
- Посетители. Я служу в "Пикреттс".
- То-то, думаю, где я тебя видел. Это ты раздеваешься на публике, а?
Бригадир никогда не был в "Пикреттс", но дважды в день, утром и вечером, проходя мимо, видел на фасаде увеличенную фотографию женщины, которая сейчас стояла перед ним, а также фотографии поменьше двух других девиц.
- Значит, о преступлении тебе рассказали посетители?
- Не мне.
- А кому?
- Они говорили между собой.
- А ты слышала?
- Слышала, но не все. Нас разделяла перегородка.
Это бригадир Симон тоже знал. Когда, во время уборки, дверь заведения бывала открыта, ему удавалось рассмотреть темный красный зал, сверкающую площадку для танцев и разделенные перегородками столики вдоль стен.
- Рассказывай. Когда это было?
- Сегодня ночью, часа два назад. Да, около двух ночи. Я еще только раз выступила со своим номером.
- И о чем же говорили посетители?
- Тот, что постарше, сказал, что убьет графиню.
- Какую графиню?
- Не знаю.
- Когда?
- Наверное, сегодня.
- Они не боялись, что ты их услышишь?
- Они не знали, что я по другую сторону перегородки.
- Ты была одна?
- Нет, с посетителем.
- Твой знакомый?
- Да.
- Кто он?
- Я знаю только имя. Его зовут Альбер.
- Он тоже слышал?
- Не думаю.
- Почему?
- Потому что он держал меня за руки и говорил.
- О любви?
- Да.
- А ты слушала, о чем говорят рядом? Можешь точно вспомнить, то они сказали?
- Не совсем.
- Ты пьяна?
- Выпила, но еще соображаю.
- И пьешь так каждую ночь?
- Обычно меньше.
- Вы пили с Альбером?
- Взяли бутылку шампанского. Я не хотела, чтобы он тратился.
- Он небогат?
- Молодой еще.
- Влюблен в тебя?
- Да, хочет, чтобы я ушла из заведения.
- Значит, ты была с ним, когда пришли два посетителя и сели за перегородкой?
- Да.
- Ты их не видела?
- Видела потом, со спины, когда они уходили.
- Они долго сидели?
- С полчаса.
- Шампанское с твоими подружками пили?
- Нет. Кажется, заказывали коньяк.
- И сразу же заговорили о графине?