Мегрэ как-то непривычно чувствовал себя под пуховой периной и он долго возился, устраиваясь. Потом он почувствовал запах сена и деревенской сырости, и может быть от этого или из-за того, что солидно выпил с хозяином, комиссар заснул, как провалился в небытие.
Разбудил его шум наступающего дня. Мимо дома прошло стадо мычащих коров. Затем застучал молотками у себя в кузнице кузнец. Внизу кто загремел, открывая ставни. Комиссар открыл глаза и увидел, что солнце за окном сегодня ещё более яркое, чем накануне в Париже.
Сунув босые ноги в домашние тапочки, он спустился вниз и нашел на кухне Терезу, занятую варкой кофе. У неё был наброшен халат на ночную рубашку, голые ноги и от неё пахло постелью.
- Еще нет восьми... Сейчас только половина седьмого. Не хотите ли чашечку кофе? Он будет готов через пять минут...
Помель тоже спустился вниз, небритый, не улыбавшийся, и, как комиссар, в домашних тапочках.
- Я думал, что вы не встанете до восьми.
Они выпили по чашечке кофе из толстых фаянсовых чашек, прямо здесь же у плиты. За окном на площади, стояла кучка женщин в черном с большими и малыми корзинками.
- Чего это они ждут? - спросил Мегрэ.
- Автобуса. Сегодня в Ла-Рошели базарный день.
Слышно было, как квохчут в клетках куры.
- Кто теперь ведет уроки в школе?
- Вчера вообще никто. А сегодня утром ждут замену из Ла-Рошели. Должен приехать с автобусом. Займет здесь комнату.
Мегрэ увидел, как из прибывшего автобуса вышел молодой человек, очень скромного вида, который держал большой, раздувшийся чемодан. Должно быть это и был учитель.
Корзинки погрузили на крышу, а женщины устроились внутри автобуса. Постучала в дверь Тереза.
- Ваша горячая вода, месье.
Глядя в другую строну, и, как бы между прочим, Мегрэ спросил:
- А вы тоже верите, что Гастен убил Леони?
Прежде, чем ответить, она бросила взгляд на полуоткрытую дверь.
- Не знаю, - очень тихо ответила она.
- Просто не верите?
- Да не похоже, что он такое мог сотворить. Но все хотят, чтобы это был он. Понимаете?
Он начал понимать, что взял на себя трудную, если вообще невозможную задачу.
- А кто заинтересован в смерти старухи?
- Не знаю. Говорят, что она лишила наследства племянницу, когда та вышла замуж.
- И кому же теперь достанутся деньги?
- Может быть, пойдут на благотворительность... Она ведь часто меняла решения!... А может быть, Марии-полячке...
- Это правда что у неё пара детей от помощника мэра?
- У Марии? Да, так говорят. Он частенько бывал у нее, да и ночи там проводил.
- Не смотря на то, что там уже были дети?
- Это Марию не смущало. Туда все захаживали.
- Помель тоже?
- Случалось и ему, когда была помоложе. Теперь она не столь аппетитная.
- Сколько же ей сейчас?
- Около тридцати. Она не очень-то заботится о своей внешности, а дома вообще хуже, чем в конюшне.
- Тереза! - раздался, как и вчера, голос патрона.
Задерживать её больше не стоило. Помель казался не довольным. Может быть ревновал? Или просто не хотел, чтобы она слишком много рассказывала комиссару?
Когда Мегрэ спустился вниз, молодой учитель завтракал, и посмотрел на комиссара с любопытством.
- Что вы будете есть комиссар?
- У вас есть устрицы?
- Сейчас не сезон.
- И долго продлится?
- Еще дней пять-шесть.
С самого Парижа он мечтал об устрицах и белом вине, которыми, возможно, удалось бы полакомиться во время пребывания здесь.
- Есть суп. Можно приготовить, если захотите, яичницу с ветчиной.
Есть он не стал, а выпил ещё чашку кофе, стоя прямо на пороге, глядя на залитую солнцем площадь и разглядывая две какие-то фигуры движущиеся внутри "Шарантского кооператива".
Мегрэ задумался, а не выпить ли ему белого вина, чтобы отбить привкус скверного кофе, когда за его спиной раздался веселый голос:
- Комиссар Мегрэ?
Маленький человечек, худой и подвижный, молодо подскочил к нему, протягивая руку. Впрочем, выглядел он лет на сорок.
- Доктор Брессель, - представился он. - Лейтенант вчера сказал мне, что ждут вас. Я и пришел, чтобы отдать себя в ваше распоряжение, прежде, чем откроется мой кабинет. Через час у меня будет полна приемная пациентов.
- Не хотите ли выпить что-нибудь?
- Может быть у меня, если не возражаете. Это рядом.
- Я знаю.
Мегрэ последовал за ним к дому из серого камня. Другие дома в деревне были раскрашены в разные цвета, одни в белый, другие в розовый, третьи в кремовый. Крыши красные. Все это придавало деревни веселый вид.
- Входите! Что выпьете?
- Знаете, ещё в Париже мне хотелось устриц с белым местными вином, признался Мегрэ. - Но, что до устриц, меня уже просветили, что придется обойтись без них.
- Арманда! - крикнул хозяин в открытую дверь. - Достань-ка бутылочку белого вина. Возьми из красного ящика.
И он объяснил:
- Это моя сестра. Она здесь ведет хозяйство с тех пор, как я овдовел. У меня двое детей. Один в Ниоре, учится в лицее. Второй проходит военную службу в армии. Как вам Сен-Андре?
Казалось, что все его развлекало.
- Извините, забыл, что вы ещё не успели ничего увидеть. Подождите! Возьмем хотя бы, как образец, этого каналью Помеля, который раньше трудился на ферме, а потом женился на хозяйке "Уютного уголка", когда та потеряла мужа. Она лет на двадцать была старше Луи. Кроме того, любила опрокинуть стаканчик. И вот, поскольку она была чертовски ревнива, а деньги-то принадлежали ей, он стал её убивать, подсовывая стаканчик за стаканчиком. Представляете? Она так напивалась, что нередко после обеда снова отправлялась спать. Так она и протянула семь лет, совершенно испортила себе печень и, наконец, он устроил ей пышные похороны. Потом он спал со многими другими, которые приходили и уходили, пока ни остановился на Терезе.
Вошла сестра, тихая и незаметная женщина, с подносом, на котором стояли бутылка и два хрустальных стаканчика. Мегрэ нашел, что она похожа на служанку в доме кюре.
- Моя сестра. А это - комиссар Мегрэ.
Она удалилась, отступив к двери, и это, кажется, развеселило доктора.
- Арманда - старая дева. Она никогда в жизни е была замужем. В глубине души, как мне кажется, она всегда ждала, когда я овдовею. Теперь у неё наконец есть дом, и она может заботиться обо мне, как заботилась бы о муже.
- Что вы думаете о Гастене?
- Несчастный тип.
- Почему?
- Потому что он делает то, что может, но как-то безнадежно, а такие люди всегда несчастны. Никто им за это спасибо не скажет. Он тщится обучить и воспитать банду оболтусов, которых их родители предпочли бы видеть работающими на ферме. Он даже пытается заставить их мыться. Я помню, как однажды он отослал домой одного сорванца с грязной головой. Так отец того, прибежав через четверть часа, устроил скандал.
- Его жена больна?
- Пью, за ваше здоровье! Она собственно не больна в прямом смысле этого слова, но и не здорова. Видите ли, за свою практику я научился не слишком доверять медицинским прогнозам... Гастеншу грызет совесть. Ей стыдно. Она с утра до вечера упрекает себя, что сделала несчастным собственного мужа.
- Это из-за Шевасу?
- Так вы в курсе? Да, из-за Шевасу. Должно быть, она его, действительно, любила. Было то, что называют пламенной страстью. Вы бы не поверили, глядя на нее, поскольку сама она ничего из себя не представляет. И похожа на своего мужа, как сестра на брата. Может быть в этом-то и состоит их несчастье. Слишком они похожи. А Шевасу наоборот, здоровенный малый, полный жизни и похожий на довольного всем быка. Он делал с нею, что хотел. К тому же, у неё болит правая рука и она ею плохо владеет.
- И каковы же были её отношения с Леони Бирар?
- Виделись они изредка только через окна, сад или двор, да и то Леони показывала ей язык, как, впрочем, и все другим. Что я нахожу необъяснимым во всей этой истории, так то, что Леони была убита маленькой пулькой, вылетевшей из детского карабина. И это ещё не все. Здесь есть невероятные совпадения. Левый глаз, куда попала пуля, был больным и подслеповатым. Она им уже многие годы не видела. Что вы на это скажете?