4 Буйабес - особый вид ухи, приправленный чесноком и пряностями. Национальное блюдо на юге Франции
- Ступай туда! Хотелось бы знать, не вызовет ли новой сенсации показание горничной...
Мегрэ связался по телефону с Бернери, и председатель разрешил ему не приходить после полудня в суд.
Пять инспекторов, рассаженных утром в разных концах зала, ничего обнаружить не смогли. Они изучали публику таким же искушенным глазом, как это делают физиономисты в игорных домах. Однако никто из присутствовавших не соответствовал описанию спутника Жинетты Меран, данному администратором отеля. Что же касается Альфреда Мерана, брата обвиняемого; то его не было не только во Дворце, но и в Париже. Об этом комиссару доложили из тулонской полиции.
Два инспектора остались на всякий случай в зале заседаний, не считая Лапуэнта, который вернулся туда внутренними коридорами.
Мегрэ вызвал Люка, занимавшегося делом об ограблении банка.
- Я не хотел их допрашивать, патрон, раньше, чем вы на них посмотрите. Сейчас я устроил так, что свидетели могли их разглядеть, когда они проходили.
- Свидетели опознали обоих?
- Конечно. Особенно точно опознали того, у которого по дороге слетела маска.
- Давай сюда младшего!
У этого длинноволосого, прыщеватого парня был болезненный, неопрятный вид.
- Снимите с него наручники!
Парень недоверчиво посмотрел на комиссара, твердо решив не попадаться в ловушку, которую тот, по его мнению, непременно ему приготовит.
- Оставьте нас вдвоем!
В таких случаях Мегрэ предпочитал сначала поговорить с обвиняемым с глазу на глаз, а потом уже перейти к официальному допросу, застенографировать его и дать на подпись.
Комиссар посасывал трубку.
- Садись! - И, протянув ему пачку сигарет, спросил: - Куришь? Рука у парня дрогнула. Ногти на длинных, толстых пальцах были обгрызаны как у детей.
- У тебя нет отца?
- Это не я...
- Я не спрашиваю, ты или не ты устроил это представление. Я спрашиваю, жив ли твой отец.
- Он умер.
- Отчего?
- В санатории.
- Тебя содержит мать?
- Нет, я тоже работаю.
- Кем?
- Полировщиком.
На это пойдет немало времени. Мегрэ знал по опыту, что лучше не торопиться.
- Где ты достал оружие?
- У меня нет оружия.
- Хочешь, я сразу вызову свидетелей, которые уже здесь дожидаются?
- Они все лгут.
Зазвонил телефон. Комиссар снял трубку и услышал голос Лапуэнта:
- Женевьева Лаванше уже дала свои показания, патрон. Ей задавали примерно те же вопросы, что и ее шефу, кроме одного. Председатель спросил, не заметила ли она чего-нибудь странного в поведении клиентов двадцать пятого февраля, и она ответила, что была удивлена, что в этот день постель оставалась несмятой.
- Свидетели продолжают выступать?
- Да. Теперь все пошло очень быстро. Их почти не слушают.
Комиссару потребовалось сорок минут, чтобы мальчишка сдался. В конце концов он заревел.
Действительно, при ограблении оружие в руках держал он. И было их не двое, а трое. Третий сообщник ожидал их за рулем краденой машины. Кажется, этот третий и был инициатором ограбления, но тут же сбежал, когда услышал крики о помощи.
И все же парень, фамилия которого была Вирье, оказывался назвать имя этого третьего.
- Он старше тебя?
- Да. Ему двадцать три года. Он уже женат.
- У него есть опыт в таких делах?
- Говорил, что есть.
- Я еще буду тебя допрашивать, но сначала хочу побеседовать с твоим приятелем.
Полицейский увел Вирье, и тот столкнулся в дверях со своим товарищем, Жирокуром, которому тоже снимали наручники. Парни успели обменяться взглядом.
- Раскололся?
- А ты думал, будет молчать?
Обычная рутина. Налет сорвался. Не было ни убитых, ни раненых, только разбито оконное стекло.
- Кому пришла в голову идея надеть маски?
Идея, впрочем, была не новой. За несколько месяцев до этого профессиональные воры в Ницце воспользовались карнавальными масками, чтобы ограбить почтовую машину.
- У тебя не было оружия?
- Нет.
- А когда служащий банка кинулся к окну, это Ты сказал: "Стреляй же, идиот..."?
- Я не помню, что говорил... Я потерял голову...
- Однако твой дружок тебя послушался и нажал на собачку...
- Он не выстрелил.
- Просто счастливая случайность. Пистолет был не заряжен, а может быть, просто негодный.
Служащие банка и находившаяся в зале единственная клиентка подняли руки вверх. Все происходило в десять часов утра.
- Это ты, войдя в зал, крикнул: "Повернуться лицом к стене. Руки вверх! Вооруженный налет!" И, кажется, добавил: "Это не шутка".
- Я так сказал, потому что женщина начала смеяться.
Тогда одна из банковских служащих, дама лет сорока пяти, сидевшая теперь в стеклянной клетке, ожидая допроса, схватила пресс-папье и бросила в окно, призывая на помощь.
- У тебя были судимости?
- Одна.
- За что?
- Украл из машины фотоаппарат.
- Ты знаешь, что на этот раз тебе это дорого обойдется? Парень пожал плечами, напуская на себя бравый вид.
- Пять лет, голубчик! Что же касается твоего товарища, то была ли там осечка или нет - это значения не имеет. Все шансы, за то, что ему не отделаться меньше чем десятью годами.
Мегрэ не преувеличивал. Со дня на день обязательно найдут и третьего. Расследование пойдет быстро, а так как на этот раз не помешает отпускное время, то месяца через три-четыре Мегрэ снова придется давать свидетельские показания в суде присяжных.
- Уведи его, Люка. Теперь уже нет необходимости их разлучать. Пусть болтают, сколько влезет. Пошли ко мне первого свидетеля.
Одни только формальности, одна бумажная волокита. А по словам Лапуэнта, который звонил из Дворца, там дело шло еще быстрее. Некоторые свидетели, проговорив не более пяти минут, изумленные, немного разочарованные, смешивались с толпой, пытаясь где-нибудь приткнуться.
В пять часов Мегрэ все еще занимался делом о налете, и в его ярко освещенном кабинете было полно табачного дыма.
- Только что предоставили слово пострадавшей стороне, - сообщил по телефону Лапуэнт. - Метр Лионар сделал краткое сообщение. Даже принимая во внимание неожиданно раскрывшиеся факты, он заранее присоединяется к мнению прокурора.
- Сейчас говорит прокурор?
- Вот уже десять минут.
- Позвони, когда закончит!
Полчаса спустя Лапуэнт позвонил снова и передал более подробный отчет. Прокурор Айвар, по существу, сказал следующее:
- Мы собрались здесь по делу Гастона Мерана, обвиняемого в том, что двадцать седьмого февраля он зарезал свою тетку, Леонтину Фаверж, а затем задушил четырехлетнюю Сесиль Перрен, мать которой выступает истицей по данному делу.
При этом мать ребенка с выкрашенными в рыжий цвет волосами, по-прежнему сидевшая в меховом манто, испустила крик и так зарыдала, что ее пришлось вывести из зала суда.
Прокурор продолжал:
- Мы услышали сегодня неожиданные для нас свидетельские показания, которые не должны повлиять на ход данного дела. Обвинения, предъявляемые осужденному, не меняются, и присяжным придется ответить на те же вопросы:
"Имел ли Гастон Меран реальную возможность совершить двойное преступление и похитить сбережения Леонтины Фаверж?