— Никаких мужчин?
— Их было несколько — мясник, плотник, живущий на углу улицы, и другие жители этого квартала…
Почему, собственно, преступление не мог совершить кто-нибудь из местных? Поиски велись повсюду: следы дамы в лиловом отыскивали в Ницце и Париже, изучали ее поездки во все концы Франции, но никто не подумал о соседях, о тысяче людей, проживающих в квартале Франс.
Мегрэ тот и подавно не думал о них.
— Вы не подскажете, что мне делать дальше?
Триго произнес эту фразу не по собственной инициативе, — должно быть, его научил этот хитрый толстяк Лекёр. Раз уж Мегрэ оказался под рукой, почему бы этим не воспользоваться?
— Меня вот что интересует: не запомнили служащие вокзала какие-нибудь точные даты? Достаточно двух-трех.
— У меня есть одна… Одиннадцатое июня… Кассир запомнил ее, так как речь шла о Реймсе, а его жена оттуда родом, и в этот день у нее как раз был день рождения…
— На вашем месте я бы отправился в банк и проверил, не было ли вкладов тринадцатого или четырнадцатого числа…
— Понимаю, что вы хотите сказать… Шантаж, да?
— Или пенсия…
— Разве пенсию платят нерегулярно и в разные дни?
— Я спрашивал себя о том же…
Триго искоса посмотрел на Мегрэ, убежденный в том, что комиссар что-то от него скрывает или просто смеется над ним.
— Я предпочел бы заниматься вооруженным нападением, — пробормотал он. — По крайней мере, я знаю, что делать с этими гангстерами… Извините, что побеспокоил вас… Мое почтение, мадам… — Он поднялся, смущенный, не зная, как закончить разговор; солнце било ему в глаза. — Слишком рано для того, чтобы идти в банк… Я отправлюсь туда в два часа… Потом, если потребуется, вернусь на вокзал…
Мегрэ тоже когда-то выполнял эту работу, часами таскался по раскаленным или мокрым от дождя булыжникам мостовых, расспрашивал людей, которые относились к нему с недоверием и из которых приходилось вытягивать каждое слово.
— Пойдем примем наш стакан воды…
А тем временем Триго, наверное, освежался большой кружкой пива…
— …У источника, около одиннадцати часов… Надеюсь, что буду там…
В его голосе послышалась нотка дурного настроения.
Мадам Мегрэ боялась, как бы он не заскучал в Виши от бездействия, с утра до вечера находясь в обществе жены.
Его улыбчивое спокойствие в первые дни лишь наполовину развеяло ее опасения, и она спрашивала себя, сколь долго продлится это состояние духа.
Однако в последние три дня Мегрэ и в самом деле был недоволен, когда срывалась хотя бы одна из их прогулок.
Сегодня состоятся похороны. Он обещал Лекёру присутствовать на них. Солнце сияло по-прежнему, и на улицах царила все та же приятная атмосфера утренней свежести.
Улица Бурбонне представляла собой необычное зрелище. Кроме жителей, которые высунулись из окон, чтобы лучше видеть, как будет проходить процессия, собралось изрядно и зевак, которые образовали бесформенную толпу вдоль тротуаров и теснились возле дома усопшей.
Катафалк уже прибыл. За ним стояла темная машина, несомненно предоставленная похоронной компанией, и еще один, незнакомый Мегрэ автомобиль.
Лекёр шел комиссару навстречу.
— Пришлось покинуть моих гангстеров, — объяснил он. — Вооруженные нападения происходят каждый день.
Публика к этому привыкла и больше не волнуется. В то время как женщина, задушенная у себя дома без видимого мотива, да еще в таком спокойном городе, как Виши…
Мегрэ узнал рыжую шевелюру фотографа из «Трибюн». Двое или трое его коллег работали на улице, и один из них сфотографировал двух переходивших улицу полицейских.
В общем, разглядывать было нечего, и зеваки смотрели друг на друга с таким видом, будто спрашивали себя, что, собственно, они здесь делают.
— На улице есть ваши люди?
— Трое… Я не вижу Диселя, но он должен быть где-то поблизости… Ему пришла в голову мысль прийти в сопровождении мальчика из мясной лавки, который всех здесь знает… Парень сможет показать ему людей не из этого квартала…
Во всем происходящем не было ничего печального, впечатляющего. Каждый ждал, ждал и Мегрэ.
— Вы поедете на кладбище? — спросил его Лекёр. — Я хотел бы, чтобы вы поехали со мной, патрон… Я приехал на своей машине, сочтя, что полицейский автомобиль был бы неуместен…
— Как Франсина?
— Прибыла вместе со своим альфонсом несколько минут назад… Она прошла в дом…
— Я не вижу их машины.
— Очевидно, служащие похоронной конторы, которые хорошо знают, что положено и что не положено в таких случаях, дали им понять, что красная открытая машина будет еще более неуместной в траурной процессии, чем полицейский автомобиль… Поэтому они сядут в черную машину…
— Она разговаривала с вами?
— Лишь поздоровалась на ходу… Она показалась мне нервной, обеспокоенной… Прежде чем войти в дом, окинула взглядом зевак, словно искала кого-то в толпе…
— Я не вижу вашего юного Диселя…
— Потому что он наверняка нашел какое-нибудь окошко и устроился возле него с учеником мясника…
Люди выходили из дома. Вошли и почти тут же вышли два запоздалых посетителя. Водитель катафалка занял свое место.
Как по команде, четверо мужчин не без труда вынесли гроб и втолкнули его в фургон. Один из них вернулся в дом и вскоре вынес оттуда венок и небольшой букет.
— Букет от квартирантов…
На пороге ждала Франсина Ланж, одетая в черное платье, которое ей не шло; должно быть, она купила его накануне на улице Жоржа Клемансо. Позади, в сумерках коридора, угадывался силуэт ее спутника.