Она, конечно, тут же подумала о Жаве и Негреле, но почему-то спросила:
- И на чье же?
Смеясь, он ответил:
- Может быть, на место жертвы. Впрочем, пусть всю ответственность несет Жанвье, мы же не будем больше думать об этом.
Слово свое комиссар держал довольно долго. Поднявшись со скамьи, он повел мадам Мегрэ не к бульвару Ришар-Ленуар, а к набережной Шаратон, где Париж как-то сразу обретает вид предместья. Он всегда любил широкие набережные, где шла разгрузка и погрузка барж, где все было забито бочками и всевозможными прочими грузами, где между новыми строениями притулились сероватые пакгаузы, напоминавшие о былом Париже.
- Я вот задумываюсь, почему нам никогда не приходило в голову подыскать квартиру на какой-нибудь набережной?
Из своего окна он тогда мог бы видеть баржи, по-братски пристыкованные друг к другу, морские форменки и белоголовых детишек, сохнущее на веревках белье.
- Вон видишь тот домик, что сейчас сносят? Там жил некий молодой человек, который, придя однажды с мамашей ко мне в кабинет, стянул одну из моих трубок.
Впрочем, в Париже оставалось мало мест, которые не вызвали бы в его памяти какое-нибудь более или менее серьезное расследование, более или менее громкое дело.
Мадам Мегрэ знала о них в основном по слухам.
- А не здесь ли ты провел три дня и три ночи, не знаю уж в каком ресторанчике, когда обнаружили неизвестного, убитого на площади Конкорд? спросила она.
- Чуть-чуть подальше. Ресторан этот перестроили в гараж. Вон там, где сейчас две бензоколонки.
В другой раз ему пришлось пройти по набережным от шлюза Шаратон до острова Сен-Луи по пятам за владельцем буксиров, которого он в конце концов упрятал в тюрьму.
- Тебе не хочется пить?
Мадам Мегрэ никогда не мучила жажда, но она всегда с готовностью следовала за мужем, если у него возникало желание освежиться.
- В том баре, что на углу, я тоже сидел в засаде, часами поджидая кое-кого. Туда они и зашли. Террасы в этом баре не было, а внутри не оказалось никого, кроме худенькой белокурой женщины, которая, сидя за стойкой, вязала и слушала радио.
Мегрэ заказал аперитив для себя и фруктовый сок для жены. Пока они усаживались за столик, хозяйка разглядывала их, морща лоб.
Она явно сомневалась, что узнала его. Более трех лет он не заходил в этот бар, крашенные в желтый цвет стены которого украшали рекламные плакаты, как это принято в загородных кафе и гостиницах. Из кухни тянуло запахом готовящегося рагу. Картину довершал мурлыкающий в кресле с плетеным сиденьем рыжий кот.
- Вам с простой водой или с содовой?
- С содовой, пожалуйста.
Женщина все еще была заинтригована и словно пыталась примерить какое-то имя к его лицу. Обслужив Мегрэ, она склонилась над лежавшей на стойке газетой, некоторое время колебалась, но затем, взяв ее, вновь подошла к столику и, несколько смутившись, обратилась к комиссару.
- Это не о вас? - спросила она, указывая пальцем на рубрику: "В последний час". Газета была та же, что и лежавшая у Мегрэ в кармане, только более поздний выпуск.
Крупный заголовок вопрошал:
"ПОЗОВУТ ЛИ НА ПОМОЩЬ МЕГРЭ?"
Мегрэ невольно нахмурился, а жена, заглядывая через плечо, принялась читать одновременно с ним.
"Мы обратились к нашему корреспонденту в Сабль-д'Олонн с просьбой зайти в отель "Черные скалы", где, как полагают, проводит отпуск комиссар Мегрэ. Нам было бы очень приятно сообщить читателям мнение знаменитого комиссара об одном из самых запутанных дел из тех, с которыми уголовная полиция столкнулась за последние десять лет. Однако владелец отеля "Черные скалы" был в замешательстве.
- Комиссар вышел, - сначала сказал он.
- И когда вернется?
- Может быть, вообще не придет сегодня.
- Его жена в отеле?
- Она тоже вышла.
- Когда?
Короче говоря, после долгих уверток, владелец отеля признался, что Мегрэ в его заведении нет и по крайней мере на протяжении последних суток не было. Наш корреспондент попытался прояснить хоть какие-нибудь детали, но безуспешно.
Не пришлось ли инспектору Жанвье, который впервые самостоятельно ведет столь деликатное дело, обратиться к патрону за помощью и не помчался ли комиссар в Париж?
Мы тут же позвонили инспектору Жанвье. Застали его на месте. Он заявил нам, что в ходе дознания не поддерживает никакой связи с комиссаром и тот, насколько ему известно, должен пребывать в настоящее время в Вандее.
Мы также пытались дозвониться Мегрэ домой, на бульвар Ришар-Ленуар, но нам ответила служба отсутствующих абонентов.
Таким образом, к томительной тайне, связанной со смертью на бульваре Османн, следует добавить еще одну маленькую".
Хозяйка бара вопрошающе смотрела на Мегрэ.
- Это же о вас, не правда ли? Вы уже бывали здесь два-три года назад. Я даже припоминаю, что с вами был тогда такой маленький толстячок, который слегка подпрыгивал при ходьбе.
Она говорила о Люка.
- Да, это я, - вынужден был признать комиссар, поскольку отрицать очевидное не имело смысла. - Мы с женой приехали в Париж на несколько часов, но я по-прежнему в отпуске.
- Да, нельзя верить тому, что пишут газеты, - заключила женщина, возвращаясь к стойке.
В газете напечатали и другую информацию.
"В начале второй половины дня следователь Комельо пригласил доктора Негреля в свой кабинет на допрос.
Молодой врач корректно, но категорически отказался отвечать на его вопросы без адвоката. Между тем его защитник и будущий тесть, мэтр Шапюи, все еще находится в Конкарно, где его присутствие крайне возбуждает население. Судя по последним сообщениям, он удовлетворен результатами своего пребывания в бретонском порту и собирается вечерним поездом вернуться в Париж.
Поддерживал ли он связь с дочерью по телефону?
А может быть, девушка действовала по своей инициативе? Во всяком случае, она явилась в уголовную полицию, куда ее никто не вызывал, и попросила о встрече с инспектором Жанвье.
Инспектор, теперь куда более разговорчивый, чем в начале расследования, не стал скрывать от нас цель визита Мартин Шапюи.
Оказывается, она хотела сообщить ему, что была в курсе отношений, существовавших между Негрелем и Эвелин Жав, но не придавала этому никакого значения.
- Жильбер, - уверенно заявила она, - просто пожалел эту женщину. Два года тому назад она буквально вешалась ему на шею, и он уступил. Негрель ее не любил, старался встречаться с нею как можно реже. От меня он не скрыл, что после нашего с ним знакомства виделся с ней три или четыре раза, так как она продолжала его преследовать, не давая покоя даже дома. Доктор Жав, который отлично знал свою жену, не мог находиться в неведении и, я уверена, совсем ее не ревновал.
После ухода девушки на набережной Орфевр, где, судя по всему, в ближайшее время ожидали развития событий, началась суета. В тот момент, когда мы писали эти строки, двое инспекторов, Лапуэнт и Неве, отбыли в неизвестном направлении. В кабинете Мегрэ, который с тех пор, как комиссар отправился в отпуск, занимает инспектор Жанвье, непрестанно звонит телефон".
Итак, с благодушием было покончено. Всего несколько минут тому назад Мегрэ спокойно прогуливался с женой по набережной и рассказывал ей о своих расследованиях. Теперь лицо его посуровело, он больше не рассматривал картинки на стенах бара.
- Ты полагаешь, - спросила мадам Мегрэ, - что теперь журналисты будут караулить нас на бульваре Ришар-Ленуар?
Комиссар вздрогнул, так как в этот момент совсем не думал о таком повороте событий, и понадобилось несколько секунд, чтобы до него, точно сквозь туман, дошел смысл сказанных ею слов.