- Скажите, пожалуйста, Мегрэ...
Префект начал теми же словами, что и Пардон в тот вечер, с той только разницей, что он курил не сигару, а папиросу. Может, потому, что здесь не было его жены?
- Вы, по-видимому, поступили в полицию совсем молодым?
- В двадцать два года.
- А сколько вам сейчас?
- Пятьдесят два.
Те же вопросы, что задавал Пардон, но, несомненно, с другими целями.
Мегрэ вертел в руках пустую трубку, не решаясь ее набить. Бросая вызов судьбе, он добавил:
- Через три года отставка...
- А не кажется ли вам, что три года - слишком большой срок?
Мегрэ почувствовал, что краснеет, и, чтобы не ; воли гневу, уставился на бронзу, украшающую ножки бюро.
- Вы сразу начали с уголовной полиции?
В голосе по-прежнему звучали мягкость и доброта.
Безликая доброта.
- В мое время не начинали сразу с уголовной полиции. Как все, я начинал с полицейского участка.
В полицейском участке IX округа...
- В какой должности?
- Я был секретарем комиссара. Позднее патрулировал на улицах города...
Префект изучал его с любопытством, в котором не было ни доброжелательности, ни враждебности.
- После этого - метро, большие магазины, вокзалы, игорные дома...
- По-видимому, все это оставило у вас приятные воспоминания - вы охотно говорите об этом.
Мегрэ побагровел от гнева.
- Вы очень известны, господин Мегрэ, очень популярны...
Можно подумать, что префект пригласил Мегрэ, чтобы принести ему свои поздравления.
- Ваши методы, если верить газетам, очень эффективны...
Префект поднялся, подошел к окну. Постоял несколько секунд, наблюдая за движением улицы, где располагался Дворец правосудия. Когда он вернулся к своему столу, его улыбка, а следовательно, и довольство собой, достигли апогея.
- Поднявшись на вершину служебной лестницы, вы все же не смогли избавиться от привычек, приобретенных в начале карьеры... Говорят, вы проводите очень мало времени в кабинете?
- Верно, господин префект, очень мало.
- Вы любите брать на себя задачи, которые должны выполнять подчиненные.
Молчание.
- Вас можно видеть в течение многих часов подряд в маленьких... барах, кафе, во многих других местах, где недопустимо находиться должностному лицу вашего ранга...
Решится Мегрэ или не решится зажечь свою трубку? Пока еще он не смел этого сделать. Он сдерживал себя, продолжая сидеть в кресле, в то время как тонкий и элегантный префект ходил взад и вперед по другую сторону стола.
- Это устаревшие методы, которые в свое время, возможно, и давали положительные результаты...
Раздался треск зажженной спички. Молодой человек вздрогнул от неожиданности, но не сделал никакого замечания. После секундного отсутствия его улыбка водворилась на свое место.
- У старых полицейских есть хорошие традиции...
Дружеский контакт с людьми, находящимися на грани закона, - полиция закрывает глаза на их грешки, за что они, в свою очередь, оказывают ей мелкие услуги...
Вы продолжаете пользоваться услугами осведомителей, господин Мегрэ?
- Как и все полиции мира.
- Вы также закрываете иногда глаза?
- Когда это необходимо.
- Вы никогда не задумывались над тем, что с тех времен, когда вы начинали карьеру, многое изменилось?
- На моих глазах сменилось девять начальников уголовной полиции и одиннадцать префектов.
Это было вопросом чести в отношении самого себя и в отношении товарищей по работе. Во всяком случае, старых товарищей, так как новые охотно перенимали положения, проповедуемые этим любителем тенниса.
Если префект и почувствовал нанесенный ему удар, то ничем этого не выдал. Он мог бы быть дипломатом.
Кто знает, возможно, он еще получит должность посла?
- Вы знаете мадемуазель Приер?
Вот где начинается настоящая атака! Но на какой почве? Мегрэ пока еще не был в состоянии разгадать это.
- А я должен ее знать, господин префект?
- Безусловно.
- И все же я впервые слышу это имя.
- Мадемуазель Николь Приер... Вы также никогда не слышали о господине Жане Приере, докладчике Государственного совета?
- Нет.
- Он живет на бульваре Курсель, номер 42.
- Не стану вам возражать.
- Он доводится дядей Николь. Она живет у него.
- Я вам верю, господин префект.
- А я, господин комиссар, прошу вас ответить мне, где вы были сегодня в час ночи? - На этот раз голос звучал сухо, и глаза не улыбались. - Жду вашего ответа.
- Это что - допрос?
- Называйте это как вам будет угодно.
- Могу я вас спросить, в качестве кого вы задаете мне этот вопрос?
- В качестве старшего по должности.
- Хорошо.
Мегрэ не торопился с ответом. Никогда в жизни он не чувствовал себя в таком унизительном положении.
Пальцы его, сжимающие погасшую трубку, побелели от напряжения.
- Я лег в половине одиннадцатого, после того как вместе с женой посмотрел телевизионную программу.
- Вы обедали дома?
- Да.
- В котором часу вы вышли из дому?
- Я к этому подхожу, господин префект. Около полуночи зазвонил телефон...
- Ваш телефон значится в телефонной книжке?
- Совершенно верно.
- Не находите ли вы, что это не совсем удобно? Не дает ли это возможность кому угодно, даже тем, кто хочет просто подшутить, звонить вам?
- Я тоже так думал. В течение многих лет моего телефона не было в книжке, но люди все же как-то узнавали его. Переменив свой номер пять или шесть раз, я решил печатать его в телефонной книжке, как все люди...
- Что очень удобно для ваших осведомителей...
И что также позволяет обращаться непосредственно к вам, а не в уголовную полицию... Таким образом, все заслуги по удачно раскрытому преступлению публика приписывает лично вам...
Мегрэ заставил себя промолчать.
- Так вы говорите, что вам позвонили около полуночи?
- Сначала я разговаривал в темноте. Но беседа затянулась. Когда моя жена включила свет, было без десяти двенадцать.
- И кто же это вам звонил так поздно? Кто-нибудь из знакомых?
- Нет. Какая-то женщина.
- Она назвала свое имя?
- Несколько позднее.
- Значит, не во время этого телефонного разговора, который вы якобы вели с ней?
- Который я действительно вел с ней.
- Допустим! Она назначила вам свидание в городе?
- В некотором смысле - да.
- Что вы хотите этим сказать?
Мегрэ начинал понимать, что вел себя в той истории глупо, и ему стоило большого труда признаться в этом перед молокососом с самодовольной улыбкой.
- Она только что приехала в Париж, где никогда до этого не бывала...
- Простите...
- Я повторяю то, что сказала мне она. Она добавила, что является дочерью судьи из Ла-Рошели, что ей восемнадцать лет, что она задыхается в кругу очень строгой семьи... И когда одна из ее школьных подруг, прожившая год в Париже, стала расхваливать ей все прелести и возможности столицы...
- Оригинально, не правда ли?
- Мне приходилось слышать и менее оригинальные признания, которые, однако, не становились от этого менее искренними. Известно ли вам количество молодых девушек, в том числе и девушек из хороших семей, которые каждый год...
- Я знаю статистику...
- Я согласен с вами, что история не нова, и, если бы все дальнейшее звучало в том же духе, я, пожалуй, ничего бы не предпринял. Она уехала из дома, не предупредив родителей, взяв с собой лишь один чемодан и небольшие сбережения... Подруга встретила ее на вокзале Монпарнас... Подруга была не одна... Ее сопровождал мужчина лет тридцати, которого она представила как своего жениха...
- Темный король, как говорят гадалки...
- Они сели в такси и через несколько минут остановились у какого-то отеля.
- Вам известно название отеля?
- Нет.
- Также, вероятно, неизвестно, в каком районе?