- Продолжай.
- Там же живет и его брат, он торгует судами. Что касается самого Приера, то он очень богат. Занимает огромную квартиру на бульваре Курсель. Еще один брат, Кристоф, был женат, имел дочь и жил в Марокко. Он покончил с собой при обстоятельствах, о которых мой друг ничего не знает. Жена его исчезла. Предполагают, что она снова вышла замуж за американца и живет в Техасе. Что касается дочери, то это и есть Николь Приер, которую вы знаете...
- Что еще?
- Девица слушает лекции в Сорбонне...
- Что она из себя представляет?
- Мой друг не имел случая узнать ее лично, но ему кажется, что его жена встречалась с ней где-то. Он поговорит с женой...
Нет никакой видимой причины, чтобы Жан Приер, докладчик Государственного совета, известный юрист, питал враждебные чувства к какому-то Мегрэ, о котором он, скорее всего, даже ничего не слышал. А тем более, чтобы он задумал против него такой коварный план, в котором его племянница рисковала своей репутацией.
- Я бы дорого дал за одну беседу с глазу на глаз с этой девчонкой.
- Боюсь, патрон, что вам не дадут этой возможности.
- Ты не догадываешься, кто может быть настолько заинтересован в том, чтобы убрать меня с пути, что затеял такую рискованную историю?
- Вы, конечно, мешаете многим... Не говоря о той шайке, которая вот уже два месяца очищает среди бела дня ювелирные магазины города... Сегодня утром на авеню Виктора Гюго был снова ограблен магазин...
- Они оставили какие-нибудь следы?
- Никаких.
- Стреляли?
- Нет. Спокойно уехали на машине. Сам ювелир так расстроился, что прошла добрая минута, пока он догадался нажать сигнал тревоги... У вас есть какие-нибудь соображения по этому поводу?
- Возможно... Где я был вчера в одиннадцать часов утра?
Жанвье это было известно, так как он сам сидел за рулем маленькой черной машины.
- У Манюэля.
- А позавчера в то же время?
- У Манюэля.
- Ага...
Три раза на одной неделе Мегрэ наносил визит Манюэлю Пальмари, бывшему хозяину "Золотого бутона" на улице Фонтен, который живет теперь как пенсионер в хорошо обставленной квартире на улице Акаций.
- Может быть, это и глупо, но у меня появилось желание снова пойти к нему и задать несколько вопросов...
Это казалось бессмысленным. Но разве события предыдущей ночи не были так же бессмысленны?
Пальмари, которого в его кругу чаще называли Манюэль, в течение тридцати лет царствовал на Монмартре, где начинал свою карьеру молодым сутенером.
Занимался ли он еще какими-нибудь делами в то время? Комиссар, тогда еще инспектор, несмотря на подозрения, ни разу не смог уличить его в чем-либо конкретном.
В течение тридцати лет многие из друзей Манюэля исчезли из окрестностей площади Пигаль. Некоторые уехали совсем, другим после нескольких лет тюрьмы было запрещено жить в Париже. Кое-кто открыл довольно подозрительные таверны.
Манюэль сумел каким-то образом приобрести "Золотой бутон". Тогда это был всего лишь жалкий кабачок, такого же типа, как "У Дезире", с той только разницей, что в "Золотом бутоне" можно было встретить в основном молодых людей с подмоченной репутацией.
Кабачок вскоре превратился в современный бар, затем в ресторан на несколько столиков. Ресторан стали посещать уже не прежние желторотые юнцы, а клиенты, приезжающие на больших американских машинах.
Мегрэ иногда завтракал там, порой задерживаясь до того часа, когда маленький зал пустел.
- Скажи, пожалуйста, Манюэль...
- Да господин комиссар...
- Этот тип со шрамом у глаза, который сидел вон там, у окна...
- Я, господин комиссар, не интересуюсь своими клиентами... Я вижу, как они входят и выходят, даю им пожрать и выпить, кладу в кассу их монеты, и... будьте здоровы...
Манюэль был врожденным актером. Он разыгрывал комедию не только для других, но и для собственного удовольствия. Случалось, что, довольный своей ролью, он подмигивал собеседнику:
- Мы давно знаем друг друга, не правда ли? Еще когда оба были более изящными, господин Мегрэ!
- И у тебя еще не было ни гроша за душой.
- Да, я натерпелся лишений, что и говорить. Лишнее доказательство того, что я никогда не марал рук...
- Или того, что ты всегда был очень хитер...
- Вы считаете меня хитрым? Да я почти не ходил в школу. Я с трудом читаю газету...
- Манюэль!
- Да!
- Этот тип со шрамом?..
- Ладно!.. Понял... Ничего особенного я о нем не знаю... Еще два месяца тому назад у него не было этого шрама... Два месяца - это значит в марте... А в марте...
А в марте недалеко от площади Пигаль, у бассейна, завязалась драка между двумя бандами. В ход были пущены пистолеты. В результате один убитый остался на тротуаре, а двое раненых исчезли, как по волшебству.
Префект-метла, который играет в теннис и который поклялся, что выметет Париж, не любит осведомителей, ему противны старые методы.
И вот к одному такому осведомителю - к Манюэлю - и направился Мегрэ в то утро. Манюэль три года назад, открывая на улице ставни своего ресторана, получил с полдюжины пуль в бедро и живот.
Из больницы, куда его отвезли, он не замедлил перебраться в одну из лучших частных клиник. Все, начиная с врачей, были уверены, что живым он оттуда не выйдет.
Мегрэ несколько раз навещал Манюэля в больнице.
Манюэль сказал тогда:
- Вы меня огорчаете, господин комиссар... У вас, полицейских, есть один крупный недостаток - вы никогда не верите людям... В машине, конечно, должно было быть два типа - одному трудно справиться с таким делом... Но честное слово, я их не видел... Сами понимаете, ведь я стоял к ним спиной... Когда поднимают железные шторы, поворачиваются спиной к улице, не так ли?
- Ты их еще не поднимал. Ты только открыл дверь.
- Но я уже повернулся лицом к дому... Подумайте сами... Ведь вы образованный человек... Какие-то типы хотели меня убить... Из-за них, как мне сказали врачи, я никогда больше не буду ходить на своих двух ногах... Мне предстоит провести остаток дней в маленькой коляске, словно я впал в детство... Что же вы думаете? Разве мне не хочется видеть в тюрьме этих подлецов?!
Так он ничего и не сказал тогда.
Автомобиль выезжал на улицу Акаций. Район был тихий и спокойный, населенный зажиточными людьми.
- Мне подняться с вами, патрон?
- Нет, поищи своего коллегу... Я не знаю, кто сегодня на посту...
- Толстяк Лурти...
- Ты найдешь его на каком-нибудь углу... Он, вероятно, сможет тебе сказать, куда ходила сегодня Алин...
Алин тоже была интересным экземпляром. Во времена "Золотого бутона" она работала в ресторане. Тогда это была еще худенькая девочка с черными, всегда растрепанными волосами, с блестящими и печальными глазами. Она была любовницей Манюэля.
В клинике он добился, чтобы Алин поместили в маленькой комнатке рядом с его палатой. По его указанию она нашла управляющего для "Золотого бутона" и время от времени заходила посмотреть, как там идут дела, и проверить выручку.
За три года она округлилась, перестала ходить с нечесанными волосами, начала кокетливо одеваться. В общем, стала дамой.
Дом, в котором жили Манюэль и Алин, был очень скромным внешне, но довольно, комфортабельным внутри - большой лифт и двери красного дерева. Поднявшись на лифте до четвертого этажа, Мегрэ позвонил в дверь слева. Он довольно долго ждал, затем услышал шум маленькой коляски на резиновом ходу.
- Кто там? - спросил Манюэль через закрытую дверь.
- Мегрэ.
- Опять?
Дверь открылась.
- Войдите... Я один... Только собрался подремать, когда вы позвонили...
У Манюэля была теперь красивая седая шевелюра, придававшая его лицу благородство. Общей презентабельности его вида способствовали безупречно белая сорочка, шелковые брюки и красные комнатные туфли. Манюэль приспособил для себя маленькую комнатку, выходящую окнами на улицу. Там находились телевизор, радиола, несколько транзисторов разного размера, газеты, журналы и до сотни детективных романов. В углу стоял красный диван и рядом с ним кресло, обитое таким же атласом.