В общем, все складывалось очень плохо. Пропавшая группа армий 'Север', создавала такую брешь на левом фланге, едва прикрытую уцелевшими остатками резервов, что пришлось остановить наступление 3-й танковой группы и 9-й армии, поспешно перебрасывая часть их сил на левый фланг. Но хуже всего сложились дела в воздухе - понесшие огромные потери люфтваффе ничем не могли помочь сухопутным войскам. Самое скверное, что начали появляться случаи отказа от полетов. Летчики говорили, что полет против русских - это хуже чем 'русская рулетка'. 'Русская рулетка' еще давала шанс выжить, а вот встреча с новыми истребителями русских, получивших уже кличку 'Флигендесрор' [5] - почти никаких шансов. Кроме того, 1-й Воздушный флот потерял 400 самолетов, расквартированных в Восточной Пруссии. Геринг вынужден был приказать перебрасывать самолеты ПВО рейха на Восток, но и эта мера не могла переломить ситуацию.
Булганин с Хрущевым несли свое дежурство на даче Сталина. Если не считать каких-то непонятных эффектов среди ночи, все остальное было спокойно. Немного поговорив о необычных ощущениях, но так и не разобравшись, что же это было, они продолжили разговоры о ожидавшихся перспективах. В это время охранники вызвали Булганина к телефону. Вернувшись, взволнованный Булганин сообщил о налете по всей западной границе самолетов неизвестного противника и пропадании связи с группами войск и посольствами за границей. Поэтому он уезжает в Военное министерство, а на дачу собираются приехать Маленков, Берия, Молотов, Каганович и Ворошилов. В этот же момент дежурный врач вбежал в комнату и сказал, что товарищу Сталину стало хуже. Действительно, Сталин был в плохом состоянии. Булганин не стал уезжать, перезвонил в Военное министерство и отдав указание действовать по обстановке, остался ждать остальных. Пока все собрались, Сталину стало еще хуже. Медики сказали, что началась агония. Прекратилось дыхание, попытки искусственного дыхания и стимуляции сердца не помогали. Хрущев, уверявший всех, что ему жалко Сталина, сказал:
'Послушайте, бросьте это, пожалуйста. Умер же человек. Чего вы хотите? К жизни его не вернуть.'
Как только Сталин умер, Берия и Булганин сели в машины и уехали в Москву. Оставшиеся, обсудив ситуацию, решили собрать всех членов Бюро. Тем временем Хрущев попробовал поговорить с Маленковым:
'Егор, надо побеседовать'.
'О чем?' - холодно спросил Маленков.
'Сталин умер. Опять война. Как дальше будем жить?'
'А что сейчас говорить? Съедутся все, и будем говорить. Для этого и собираемся.'
'Ну, ладно,' - ответил Хрущев, мысленно занося Маленкова в список сторонников Берии: 'поговорим потом'.
Хрущев исподволь, с момента болезни Сталина, пытался собрать команду сторонников, чтобы не допустить прихода к власти Л.П. Берии, которого он ненавидел и боялся. А заодно естественно и самому занять вершину властной пирамиды. Эх, как же он тогда отомстит всем, кто видел его унижение перед Сталиным, за страх перед арестом, за постоянное нервное напряжение...
Необычная обстановка, ожидаемое, но все равно внезапное известие о смерти Сталина, слухи о новой войне, заставили всех членов Бюро поспешить. Встретив и проводив Светлану, и простившись с покойным, они собрались в столовой дачи для заседания. Инициативу взял в руки Берия, предложивший назначить председателем заседания Бюро Маленкова, который сразу же снова передал слово Лаврентию Павловичу. Берия тут же выступил с предложением назначить Маленкова Председателем Совета Министров СССР с одновременным назначением его председателем воссозданного Государственного Комитета Обороны и с освобождением его от обязанностей секретаря ЦК партии. После единогласного утверждения, Маленков выдвинул два предложения - утвердить его первым заместителем в обоих случаях Л.П. Берию, назначив его же министром государственной безопасности. Тут же Берия внес предложение из-за сложившейся чрезвычайной ситуации объединить МВД и МГБ. Все эти предложения прошли единогласно. Хрущев и Булганин молча переглядывались, чувствуя, что власть буквально ускользает между пальцев.
Дальше дележка портфелей пошла еще быстрее. Молотова тоже назначили первым замом предсовмина и министром иностранных дел. Кагановича - просто заместителем. Ворошилова предложили избрать председателем Президиума Верховного Совета СССР, освободив от этой должности Шверника, которого, как сказал Берия никто в стране не знает. В ГКО вошли Берия, Булганин, Ворошилов, Маленков, Молотов, Микоян, Хрущев. Хрущев же стал одним из секретарей ЦК, а вот должность секретаря Московского ЦК ему не оставили.
В конце заседания приняли порядок извещения о происшедшем. Было решено, что с сообщением о смерти Сталина и нападении выступит Председатель Совета Министров Маленков, а похороны будут проведены позднее. Берия предложил вернуться в Москву и провести заседание ГКО, вызвав на него начальника Генштаба маршала Соколовского.
Оставив ответственным за подготовку к похоронам Хрущева, члены ГКО уехали в Москву. Перед этим Берия, собрав свободных охранников, провел с ними какой-то инструктаж.
Заседание ГКО под председательством Маленкова собрали в бывшем кабинете Сталина. Известное всему миру по фотографиям и фильмам, помещение предназначалось именно для такого рода заседаний. Военный министр СССР Булганин и начальник Генерального штаба Соколовский сидели в соседней комнате, пытаясь с помощью операторов Генштаба собрать и отразить имеющиеся данные. Булганин, бывший отнюдь не военным, а политиком, старательно делал вид, что все понимает и помалкивал, пока Соколовский с несколькими офицерами готовили докладную записку и карты.
А в это время в кабинете Берия, Маленков, Молотов и Ворошилов пытались осознать все что им было известно. Набор фактов отнюдь не радовал. Неведомый враг, которого Ворошилов сразу назвал англо-американскими империалистами, сумел уничтожить группы войск за границей, продвинуться до границ страны и неведомым путем прервать связи с заграницей. Согласно полученным от МГБ данным, в иностранных посольствах также царила тихая паника из-за пропажи связи. Отмечено также невероятное потепление воздуха над всей территорией СССР, в результате чего началось резкое таяние снегов и в некоторых районах возможны наводнения. Пропали все советские самолеты, находившиеся ночью в воздухе, в том числе и совершавшие пассажирские рейсы, и военные.
В общем 'туман войны' был так густ, что руководители СССР не видели в нем даже кончика носа. Своего, ибо враг сунул свой через границу и естественно огреб по нему хороший удар.