7 Всю свою жизнь землеройка прожила под землей, в брюхе стальной Черепахи. Старожилы рассказывали, что посадка Рубежа была жесткой. Нос корабля буквально закопался в землю, а многочисленные песчаные бури и вязкая почва довершили дело, укрыв Черепаху мягким одеялом. На месте падения, через несколько десятков лет, образовался горный хребет, который приобрел у местных дурную славу. Пролегающий неподалеку тракт постепенно опустел. Путешественники опасались металлического скрипа и треска, что издавали охранные системы Черепахи. Даже головорезы старались обходить искусственный хребет стороной, чтобы не гневить небесных богов, что низвергли на землю своих неразумных детей. Поселенцы тем временем, наладили быт внутри Черепахи. Реконструировали парники, фермы, приспособили отсеки под отдельные дома и принялись строить осторожные планы на будущее. Тальпа хорошо помнила рассказы отца о Запретных временах. В отличие от остальных землероек, он не боялся говорить о прошлом. Смело осуждал ошибки бортовых инженеров и управленцев. За что и был нелюбим здешней общины. «Мы слишком рано оставили попытки реанимировать сердце Черепахи, - рассуждал родитель. - Сами лишили себя надежды на спасение. А спустя годы - было уже поздно. Механизм оказался неисправным. Так что даже, если случится великое чудо и вся узловая система сможет поддерживать основную, то и этого все равно будет недостаточно, чтобы вырвать Рубеж из цепких лап подземного плена». Так что с самых первых дней приземления Черепаха и стала для переселенцев всего лишь домом, который надежно защищая их от врагов, постепенно превращался в обычную рухлядь. - А сколько всего землероек живет Под-панцирем? - осторожно поинтересовался странник. - Три сотни, с небольшим, - честно ответила Тальпа. - Прилично. Но где же они все? Пока я наблюдаю только одну словоохотливую землеройку. - И что же в этом плохого? - Тальпа довольно хихикнула. - Ничего, просто хотелось бы знать, куда подевались все остальные. В ответ землеройка щелкнула пальцами: - Вот именно что подевались. Знаешь, уж что-что, а прятаться землеройки умеют получше пустынных грюх. - Рад за вас, - безразлично буркнул Дар. - И все-таки, как насчет охранных зон или чего-то подобного. Или вы прячетесь по поводу и без повода? Улыбка мгновенно слетела с ее лица, Тальпа обиженно насупилась: - Нет, мы не только прячемся. И у нас есть те, кто охраняют наши границы. Они зовут себя Затаившимися. Просто сейчас мы с тобой пока что в свободной зоне. И вообще, мы, землеройки, не очень-то жалуем незнакомцев. Вернее сказать, мы их ненавидим! - Тогда зачем же ты согласилась мне помочь? Да еще сопроводить по Черепахе? - удивился Дар. Девушка немного помолчала, собираясь с духом, а потом резко произнесла: - Да потому что я не совсем землеройка! Вернее сказать, совсем не землеройка. Уже долгие годы я считаюсь изгнанной из поселения, - она немного помолчала и тихо спросила: - Хочешь знать, почему? Да все очень просто. Я - урожденная Черепахи, не такая как все остальные. Я не прячусь среди густого мрака и вечной сырости. И не выращиваю коренья с пахучими снадобьями. У меня другая цель. В отличие от остальных землероев, я познаю тот мир, что лежит за границами Черепахи. Понимаешь? Мне ненавистен этот мрак и вечная сырость. Дар задумчиво почесал затылок: - Слепцы редко видят то, что им позволила природа. - Да, но я то - другая! - едва не выкрикнула Тальпа. - Поэтому я чужак. Землеройки привыкли видеть не дальше собственного носа, а, между прочим, Там-над-панцирем - огромный мир! И он в отличие от нашего, живой. Пусть не такой безопасный, но все-таки живой. Ее глаза блеснули слезами. Но землеройка сдержалась. Металлический протез равнодушно коснулся щеки, смахнул едва уловимое проявление слабости. Странник промолчал. Он не любил и не умел утешать. Пару слов, пусть даже самых сердечных, все равно ничего не решат, а на задушевные разговоры не было ни желания, ни времени. И все-таки он не остался безучастным. Воспользовавшись одним психологическим приемом, которому научился от отца, он ловко перевел разговор в иное русло, чем немного отвлек землеройку от печальных мыслей. - Расскажи мне про Черепаху и ее границы. - Мы называем это место Сырой оконечностью, - шмыгнула носом Тальпа. - Во времена приземления, здесь находились ремонтные цеха, а дальше по кишке - жилые блоки. - И давно здесь никто не живет? - уточнил странник. - «Не обитает», - поправила его проводница. - Так мы называем свое существование. Обитание. Жизнь она там - на поверхности. А здесь, лишь пустое однообразие. Цикл за циклом. Пока землерой не испускает дух. - Почему же такое происходит? Девушка тяжело вздохнула: - Все дело в приготовление. - В приготовление? - нахмурил лоб Дар. - Но к чему? - К нашему последнему дню. Землерои понимают, что наступит час, когда прохудившиеся бока Черепахи не смогут удержать зло. Оно приближается к нам извне. Поэтому те, кто населяют поселок, все свое время думают лишь о безопасности. Все что мы умеем - это прятаться. Ничего не ответив, Дар понимающе кивнул, продолжая слушать. - Можно отгородиться от кого угодно, но только не от себя, - сказала Тальпа, потом немного помедлила и добавила: - Жаль, что голос мертвецов для них более ценен, чем тех, кто способен дышать. - Мертвецов? - поразился Дар. - И как же они это делают? - Очень просто. Они спрашивают, а предки отвечают. Они приносят дары, а предки дают нам защиту. - И что же, кто угодно может обратиться к вашим предкам за дельным советом? - достаточно равнодушно поинтересовался Дар. Девушка замолчала, задумалась. Она знает ответ, но боится его произнести, догадался странник. - Предки слушают лишь клекот Суховея. Только он способен понять их свист и при необходимости, вернуть в забытую даль. - Стало быть, Суховей? - буркнул себе под нос Дар. - Да, - кинула Тальпа. - Тот, кто умеет различать отголоски... 9 Полумрак убаюкивает, полумрак расслабляет, погружая тебя в опасное состояние безмятежного спокойствия, он властвует над тобой как над беспомощной жертвой. Короткий миг - и ты перестаешь слышать то, что слышать обязан, а в твоем взгляде поселяется притворная пелен