— Ты оказался прав, жизнь Виктории Барышевой полна тайн и загадок. Думаешь, я все это время провела здесь? — она указала на закуток у трансформаторной будки, из которого удобно было наблюдать за подъездом. — Ошибаешься! Пришлось изрядно побегать. Вскоре после начала наблюдения объект вышел из дома и направился к трамвайной остановке. Я, естественно, — следом. Самым трудным оказалось незамеченной проскользнуть в трамвай, которым воспользовался объект…
— Не называй Вику «объектом».
— Как хочешь. Ты сам предложил следить за ней. Сев в трамвай, Барышева поехала на вещевой рынок. На барахолке она достала толстую пачку денег и начала, не меряя, скупать вещи, в том числе и мужские.
— Она подбирала одежду для манекенов?
— Думаю, да. Часа через полтора, нагруженная пакетами, Вика вышла с территории рынка и направилась к автобусной остановке. Она села в автобус восьмого маршрута, я кое — как пролезла следом. Давка была страшная, а тут еще тетка с огромными баулами преградила дорогу, не давая никому пройти… Из-за нее я и упустила Вику — не успела сойти на нужной остановке. Сошла на следующей, вернулась назад, обшарила прилегающие улицы, но так ничего не обнаружила. Пока не обнаружила. Я уверена, что новое логово Часовщика где — то там, и завтра непременно продолжу поиски. А сегодня, извини, больше не могу составлять тебе компанию — меня дома заждались и уроки не выучены.
— Вика вернулась?
— Да, примерно за час до меня, соседские ребятишки видели.
Арина ушла, а я продолжил наружное наблюдение. Торчать в углу за трансформаторной будкой было неуютно и мучительно-скучно, к тому же на меня с удивлением стали поглядывать гулявшие возле дома бабульки. Наплевав на конспирацию, я решил отправиться в гости к Барышевой и за разговорами попытаться вытянуть из нее полезную информацию.
Виктория только-только поужинала и пригласила меня в свою комнату выпить чашечку чая. Пока хозяйка возилась на кухне, я осмотрелся. Уютная спаленка Вики за последнее время сильно изменилась — ее стены почти до потолка были увешаны самодельными плакатиками с иностранными словами, а письменный стол завален тетрадями, словарями и учебниками итальянского языка. Такое рвение просто впечатляло. Училась Барышева средненько, без особого усердия, никогда не загружала свои мозги «лишними знаниями» и терпеть не могла иняз, который всегда давался ей с большим трудом.
— Я сейчас! Только чайник закипит! — донеслось из — за неплотно прикрытой двери.
Мое внимание привлекла пухлая тетрадь, краешек которой виднелся из — под «Краткого грамматического справочника по итальянскому языку». Аккуратно обернутая, с яркими наклейками, она ничуть не походила на растрепанные школьные тетрадки Барышевой. Понимая, что поступаю не лучшим образом, я вытащил ее и перелистал страницы: «Есть на свете женская дружба? Вот Панкратова и Акулиничева — подруги с детского сада, а у меня нет человека, с которым можно поделиться личными трагедиями. А мальчишкам и вовсе нельзя доверять. Для них мы все — легкомысленные дурочки, которым интересны только косметика и наряды…»
Без сомнения, передо мной был дневник Барышевой. Первым побуждением было поскорее положить его на место, но любопытство заставило перевернуть еще несколько страничек: «Д. Д. — волшебник. Не об этом ли я мечтала, желая чуда? Пусть внешне он противный старикашка, но он обещал помочь мне!..»
За дверью послышались приближающиеся шаги. Не очень хорошо соображая, что делаю, я моментально сунул дневник под свитер и сделал вид, будто разглядываю висевшие по стенам плакатики.
— Здорово я придумала? — не замечая моего смущения, начала объяснять Барышева. — Выписала на отдельные листочки правильные глаголы и развесила где только можно. Теперь, когда бездельничаешь, взгляд волей-неволей упирается в полезную информацию. Очень помогает. Тебе это неинтересно, Петя?
— Наоборот. Я, пожалуй, перейму твой опыт.
— Видишь глагол essere. Он производит странное впечатление…
Вика с увлечением начала рассказывать об изменении основы неправильных глаголов, а я сидел, как на угольях, и чувствовал себя законченным негодяем. Наверное, лучше всего было незаметно вернуть дневник на место, но, с другой стороны, речь в нем шла о Дмитрий Дмитриче и, возможно, разъяснялось странное поведение самой Виктории. В конце концов, слежка за друзьями тоже казалась не слишком достойным занятием, но мы с Ариной делали это, желая предотвратить надвигавшуюся беду и вывести на чистую воду злодея. Подумав так, я немного поболтал о пустяках, выпил чаю с овсяным печеньем, попрощался с Викторией и пошел домой.