Отец отправил его служить, рассчитывая, что младший сын сделает себе карьеру и не будет создавать Джеку проблем. Но Уолтер попросту саботировал все его старания, не желая связывать свою дальнейшую жизнь с армией. Его служба закончилась, когда его застали с одним из командированных к ним офицеров за игрой в Красную рулетку. Офицера звали Родион, и он рассказывал, что на его родине, в Гардарике, весь офицерский состав начинает утро с приставления револьвера к виску. «Кому повезет — на построение уже не отправляется», — усмехался он. Впрочем, Уолтер не верил ни одному его слову, потому что давно понял, что чувство юмора у Родиона черное, как его мундир. Чего только стоили его рассказы о том, как убил старушку топором, чтобы проверить, может ли он убить старушку топором.
Сейчас саботировать было нечего. Он уступил Эльстер кровать и лег спать на полу, несмотря на ее возражения.
Свободных комнат у Хенрика не осталось.
Уолтер потянулся, пытаясь снова почувствовать свое тело. Почувствовал, что под лопатку, кажется, за ночь вбили гвоздь. Усмехнувшись, он поднял одеяло и машинально начал скатывать его в рулон.
Эльстер спала, свернувшись клубком где-то в самом углу кровати, прижавшись к стене.
«Кажется, можно было не соблюдать приличий», — усмехнулся он, садясь на край кровати, чтобы зашнуровать ботинки. И замер, глядя на спящую. Что-то было не так.
Ему потребовалась почти минута, чтобы понять, что его встревожило. Эльстер дрожала под тонким одеялом.
Уолтер нахмурился. Развернул одеяло, которое держал в руках и накинул на нее. Подоткнул края.
Она, не просыпаясь, обняла угол одеяла и затихла.
«Итак, она боится, мерзнет во сне, ест, ей нравится кофе, она хитрит, радуется и манипулирует. Кажется, я догадываюсь, что она не хочет мне рассказывать, и да проснется Спящий, если это так!» — мрачно подумал он.
Ему не нравилась игра, в которую его втягивали. Но отказаться участвовать в ней он не мог, особенно если все было так, как он догадывался.
Уолтер мало знал о механических птицах. Зато много знал о молодых, амбициозных и честолюбивых ученых, которые видя цель забывали о средствах. Несколько десятилетий назад один из таких ученых, Эрих Рейне набрал группу добровольцев среди нищих Нижнего Альбиона. Он искал калек, меняя надежду на исцеление на их участие в экспериментах. Сборник его дневников «Механические птицы не поют» был настольной книгой Джека. Уже на корабле, на пути в Лигеплац Уолтер от корки до корки прочел труд, вдохновлявший его брата, пытаясь найти ответы на свои вопросы. Книга ответов не дала.
Зато теперь Уолтер знал, как родилась идея совместить человека и механизм. Как писал сам Рейне: «Мы унизительно несовершенны. В лучшем случае нашу жизнь обрывает старость, в худшем — болезни, насилие, истощение, роковые случайности. Скорее всего меня переживут мои часы. Мои часы, если я буду следить за ними, перейдут к моим детям, и от них — к их детям. Шестеренки крутятся, пока действуют законы физики или пока не случится роковая случайность. Я верю в шестеренки больше, чем в Спящего».
Уже в Лигеплаце Уолтер прочитал еще одну книгу: «Ночной кошмар механической птицы». Ее написал один из первых Инженеров, работавших над производством протезов. Это была книга-разоблачение, попытка создать сенсацию. Он писал, что Рейне лично калечил людей для своих экспериментов, и что, прежде чем прижился первый протез, не один десяток безвестных нищих умерли в мучениях. Но книга не имела успеха. Протезы к моменту ее выхода были общедоступны. Многочисленные ветераны Войны Журавлей тогда первыми получили их. Героям, спасшим страны Объединения, куда входили Кайзерстат, Альбион, Флер и Гардарика от угрозы с Востока, от людей с лицами, закрытыми белыми масками и с танцующими журавлями на мундирах, были не только выплачены щедрые премии, Эрих Рейне вернул им потерянные руки, ноги и даже глаза. Говорили, что первые монокуляры были болезненны в ношении и выглядели безумно, но зато они позволяли видеть. Эрих даже пытался работать со шрамами от взрывов, и тогда на улицах стали появляться люди с бездушными масками вместо лиц и настоящими глазами.
Спустя двадцать лет, уже стариком, Эрих Рейне представил миру Иви — первую механическую женщину.
Уолтер так и не понял, что в этой истории свело с ума Джека. Но к механическим куклам испытывал противоречивые чувства.
В лице спящей Эльстер тоже не было ответа на его вопрос. Горько усмехнувшись, Уолтер подоткнул одеяло и тихо вышел из комнаты.