— Верно. Только я не вижу здесь своих клиентов. Только пьяных матросов и кабацкого горлодера, — с презрением отозвалась девушка.
Кажется, некоторые навыки у бортовых чародеек она успела перенять. Уолтер улыбнулся. Интересно, все ли?
— Все верно, это паб у порта, здесь всегда такая публика. Может быть вы желаете что-то более изысканное? У меня есть прекрасная баллада о леди Изабетт и горшке с базиликом…
Уолтер мог пропустить минут десять между песнями, чтобы не утомлять гостей. Но он не воспользовался этой возможностью и сев рядом с ведьмой, взял первые аккорды.
— Над миром плещется гроза, взорвавшись тысячей огней,
И время, повернув назад, взорвалось в небе вместе с ней, — начал он тихим и заунывным голосом.
Это была самая длинная и самая нудная баллада из всех, что он знал. К тому же в ней пелось о девушке, которая выкопала труп своего возлюбленного, отрезала ему голову и положила ее в горшок с базиликом. Горшок она постоянно поливала слезами, пока его не украл убийца и девушка не скончалась от тоски. Вообще-то Уолтер мог за такие песни нарваться на неприятности с распаленными более веселыми песнями постояльцами, но на него, к счастью, никто не обращал внимания.
К середине баллады девушка сделала попытку остановить певца, но Уолтер только укоризненно на нее посмотрел. Судя по тому, что она затихла, ведьма мало чему научилась у бортовых чародеек.
— Она молчит, как он просил, и нет ни слов, ни слез,
И нет отчаянья, нет сил, в груди застыл мороз, — продолжал он, старательно изображая звенящие в голосе слезы.
Когда баллада наконец закончилась, на лице девушки отразилось искреннее облегчение.
— Видите, я знаю музыку, которую ценят в лучших альбионских домах. А хотите…
— Нет-нет, простите, я не разглядела в вас ценителя, — торопливо ответила девушка. — Меня зовут Сулла, и я просто хотела погадать кому-нибудь из постояльцев.
— Не смею вам мешать. Кстати, меня зовут Уолтер, — улыбнулся он, вставая со стула.
— Может быть, вам?
— Ну уж нет, вдруг вы видите не только то, что я хотел бы подглядеть, но и то, что я хотел бы не вспоминать, — отказался Уолтер.
— У всех нас есть тайны, музыкант, — донеслось ему в спину неожиданно холодное предупреждение.
Он только усмехнулся.
Если девушка желает снять у них комнату — значит, у него будет время с ней познакомиться поближе. Если она бросается такими предупреждениями, значит, ведьма она плохая и ничего узнать о нем не может. А если так, то ничто ему не грозит.
Глава 2. Пташки и Соловьи
В следующие дни новость о кончине герра Хагана и фрау Марии стала самой обсуждаемой не только в пабе «У Мадлен», но и во всем городе.
Эта новость ходила по улицам, проникала в гостиные, на кухни, в кафе и клубы, грелась у каминов, обрастала подробностями, домыслами и сплетнями, и снова выходила на улицы. Люди носили ее в карманах и в руках, и с радостью передавали друг другу. Кто-то украдкой торопливо выдыхал ее прямо в ухо собеседнику, кто-то выкрикивал на улицах, а кто-то томно шептал, прикрываясь кружевными веерами.
На похороны пригласили только членов семьи и нескольких коллег. Это породило новую волну домыслов — от версий об изуродованном теле, до осторожных предположений, что герр Хаган на самом деле жив.
Уолтера не особенно интересовали эти сплетни и компания «Механические пташки». Он только с брезгливостью отметил среди своих знакомых несколько особо сокрушающихся о том, что следующий художник может не понять «того особого шарма, что был присущ прошлому».
Гораздо больше Уолтера заботило событие, которого он каждый раз ждал с плохо скрываемым волнением — Хенрик пригласил Мию, и она обещала прийти. Несколько раз она переносила свой визит, присылая надушенные записки Хенрику, но в ближайшие дни обязательно должна была появиться в пабе.
В тот день Уолтер спустился в зал к обеду. Утром он успел сходить к морю, умыться ледяной водой и послушать прибой. Потом вернулся домой и проспал еще несколько часов.
Хенрик сидел за стойкой и читал газету. Уолтер издалека узнал вензель в названии. «Парнас — газета, чьей статьи об убийстве герра Хагана ждал весь город.
— Ну что, их Пишущие уже нашли убийцу и выдали его толпе? — усмехнулся Уолтер, садясь на стул.
— «Редакция "Парнаса" отказывается от любых комментариев по поводу убийства герра Хагана Хампельмана и его жены, фрау Марии Хампельман до проведения конференции», — процитировал он, не отрываясь от газеты.
— Уолтер, ты проснулся! Хочешь кофе? — рядом словно из ниоткуда возникла сияющая Василика с подносом, полным грязных тарелок.