— Ну, по моим подсчетам, ты уже должен чувствовать себя лучше. Да?
— Да, сэр, — ответил я осторожно.
Я не стал допытываться, почему он говорит о подсчетах, ведь чувствовать себя лучше после болезни — это вроде твое собственное дело, и причем тут подсчеты. Он сел, весь такой милый и дружелюбный, на край постели и сказал:
— Доктор Бродский доволен тобой. У тебя весьма положительная реакция. Завтра, конечно, будет два сеанса, утром и днем, и я представляю, что к концу дня ты будешь чувствовать себя неважно. Но нам приходится обходиться с тобой круто, ведь тебя надо лечить.
Я спросил:
— Вы хотите сказать, что мне придется сидеть..? Что мне придется смотреть..? О, нет, — сказал я, — это было ужасно!
— Конечно, это было ужасно, — улыбнулся доктор Брэн. — Насилие — страшная вещь. Теперь ты это познаешь. Твое тело учит тебя.
— Но, — сказал я, — я не понимаю. Я не понимаю, почему я чувствовал себя так плохо. Никогда раньше не чувствовал себя так. Я всегда чувствовал наоборот. То есть, когда я делал это или смотрел, я чувствовал себя вэри хор-рошо. Я совсем не понимаю, почему, и как, и что…
— Жизнь — удивительная вещь, — ответил доктор Брэн таким вэри торжественным голосом. — Жизненные процессы, строение человеческого организма — кто может полностью понять эти чудеса? Доктор Бродский, конечно, замечательный человек. То, что происходит сейчас с тобой, это то, что должно происходить в любом нормальном, здоровом человеческом организме, наблюдающем действия сил зла, действия разрушительных принципов. Ты выздоравливаешь, ты поправляешься.
— Но я не хочу этого, — сказал я, — и совсем не могу понять, что вы сделали, чтобы я почувствовал себя очень — очень больным?
— Ты чувствуешь себя больным сейчас? — спросил он, все еще с дружеской улыбкой на фасе. — Когда пьешь чай, отдыхаешь и спокойно беседуешь с другом, ты, наверное, чувствуешь себя хорошо?
Я вроде прислушался к себе, не чувствую ли я боли или тошноты в голловере и в теле, так осторожно, но правда, братцы, я чувствовал себя вэри хор-рошо и даже хотел пообедать.
— Не понимаю, — сказал я. — Вы, должно быть, что-то делали со мной, чтобы я чувствовал себя больным. И я нахмурился, задумавшись.
— Сегодня ты чувствовал себя больным, — ответил он, — потому что поправляешься. Когда мы здоровы мы реагируем на присутствие дурного со страхом и отвращением. Ты выздоравливаешь, вот и все. Завтра в это время ты будешь еще здоровее.
Он похлопал меня по ногеру и вышел, а я старался разгадать этот вештш, как мог. Мне казалось, что эти провода и прочие вештши, которые прикрепляли к моей кодже, может быть, заставляли меня чувствовать себя больным, и в этом весь фокус. Я все ломал голову над этим и думал, что, может быть, завтра не надо давать привязывать себя к стулу и начать с ними дратсинг, ведь есть у меня свои права. Когда я все это обдумывал, ко мне зашел еще один тшелловэк. Это был улыбающийся старый вэк, служащий по Выписке, который спросил:
— Куда ты пойдешь, когда выйдешь отсюда?
По правде сказать, я совсем не думал об этом и только теперь мне стало яснее, что вэри скор-ро я буду совсем свободным малтшиком, и тут я усек, что это будет только, если я буду вести себя, как все, и не начну всякий дратсинг и кричинг и отказы и тому подобное. Я ответил:
— Ну, я пойду домой. Вернусь к моим ПЭ и ЭМ.
— К твоим..?
Он совсем не знал языка надцатов, так что я сказал:
— К моим родителям, в родной старый жилой блок.
— А, понимаю, — сказал он. — А когда родители навещали тебя в последний раз?
— Месяц назад, — ответил я, — около того. Приемный день отложили, так как один преступнинг протащил взрывчатку, ему передала его цыпа через проволоку. Какая подлость поступать так с невиновными и наказывать их тоже. Так что почти месяц с тех пор, как они заходили.
— Понимаю, — сказал этот вэк. — А родители знают о твоем переводе и близком освобождении?
Какое чудесное слово он произнес: "освобождение"!
Я ответил:
— Нет.
Потом я добавил:
— Это будет для них приятный сюрприз, не так ли? Я вхожу в дверь и говорю: "Вот я вернулся, опять свободный вэк". Да, вэри хор-рошо.
— Ладно, — сказал этот вэк — Жить у тебя есть где. Ну, теперь вопрос, где ты будешь работать?
И он показал мне длинный список работ, какие я мог бы получить, но я подумал, что на это еще будет время. Сначала хор-роший малэнкий отдых. Могу заняться крастингом, когда выйду отсюда, и наполнить карман деньжатами, но надо быть вэри осторожным и работать в одиночку. Так что я сказал этому вэку, чтобы он немножко подождал, а потом мы еще поговорим. Он сказал: "Хорошо, хорошо" и собрался уходить. Тут он оказался очень странным вэком, потому что он вроде хихикнул и произнес такую фразу: