Потом Морис наблюдал за подопытным еще 17 дней, пока тот не сдох окончательно. Все его попытки воздействовать на пришельца словом, делом, инструментом, что хранился в его мастерской – не увенчались ни малейшими признаками успеха. Режущий луч не брал броню, спаиватель – не расплавил даже клеточки его тела.
Шахр, реагировал на все точно также, как и в первом эксперименте – взлетал над полом и пытался напасть. Даже попытки войти в контакт и как-то заговорить не предпринимал. Как сказал Морис в одном из своих наблюдений:
«Они не чувствуют боли, совсем. И я не уверен, что у них есть возможность мыслить.»
Когда пришелец издох Морис выждал еще две недели, чтобы открыть клетку и войти к нему. Специально в целях защиты дома Эйры он построил полог стелящейся темноты, на крови жителей. То самое, черное, бархатное полотно, что было у входа в его вторую лабораторию.
«Чтобы в случае моей гибели, Шахр не смог войти и навредить народу Эйра.»
Как объяснил это сам Морис.
Книга была прочитана нами уже больше, чем на 2/3, и мы с Торианом устало переглянулись. Стоило решить сейчас продолжать чтение или оставить и прийти к нему с новыми силами, после крепкого сна. Но любопытство вновь победило тягу к отдыху, и мы продолжили читать.
Далее выяснилось, что Морис выходил на бывшие земли своего народа через ту сферу, что была во второй лаборатории. Она была им улучшена, усилена кровью эйринцев так, чтобы из любой точки большой воды, в которой находился дом Эйра выходить в специально оборудованном укрытии посреди леса.
Морис был не дурак. Я невольно начал испытывать уважение к этому пытливому человеку, который как мог, пусть порой извращенными методами - искал пути для спасения своего народа от пришельцев.
Итак, он рассказывал дальше о том, что чтобы найти и раскопать останки первых нападавших, которых уничтожила Великая мать ему пришлось неслабо потрудиться. Даже была отрисована карта побережья, с подписанными быстрой рукой ориентирами и отметинами в тех местах, где глубоко под землей находились мертвые Шахры.
А наблюдения были следующими: грядущие века не уничтожили тела пришельцев, но смогли разъединить элементы, которые связывали части их тел. Морис бережно собрал останки троих пришельцев, и очень много времени посвятил тому, чтобы попытаться собрать их части воедино, чтобы понять как они устроены внутри.
Получалось у него откровенно плохо и все последующие строки были пропитаны скупым раздражением и признанием неудач. Но я удивился, осознав сколько попыток он совершил для того, чтобы пробовать и пробовать, не опуская руки. Строки становились все короче. И дошли в итоге до: «Попытка 378. Увенчалась провалом.».
- Это ему не живых эйринцев резать. Тут так просто не разберешься. – сказал Ториан вновь злясь на чудака Мориса.
- Он пытался собрать их не просто так. Он искал их болевые точки, какую-то уязвимость, которая могла бы помочь бороться с ними, Ториан. Не стоит его осуждать. – я тяжело вздохнул. – Путь науки не всегда бывает красив, мой друг.
Я перелистнул очередную страницу и понял, что книга почти закончилась. Ощущение разочарования стало невероятно сильным, словно мне все это время чего-то не хватало.
После череды таких провалов Морис решился на еще один отчаянный шаг – он снова поймал Шахра и заключил его в свою клетку.
Теперь он пытал его более изощренными способами. Пытался научить речи, чтобы иметь возможность хоть как-то понять его намерения. Но увы. И здесь Мориса ждала неудача.
Дневник чудака заканчивался грустно:
«Дорогой потомок Эйра! Как видишь, у меня не получилось найти брешь в броне Шахров для того, чтобы мы смогли снова жить в свете трех светил. Но я умираю в надежде, что это получится у тебя. Я верю, что сейчас мои соотечественники стали сильнее и умнее меня и что вы найдете путь на свет.
Не осуждай меня за мои действия, как видишь, я сделал все что было в моих силах на благо своего народа.»
- Получается, все его старания были напрасны. Напрасные смерти невинных эйринцев. – Ториан еле говорил от усталости.
- Не стоит делать преждевременных выводов. – сказал я вставая. – Ниточка всегда ведет к клубочку. И его опыт поможет нам.
Я встал, ноги и спина затекли так, что перестали слушаться. Ухватившись за край стола, я постоял еще немного, глубоко уйдя мыслями в себя.
- Идем, пора спать. Мы подумаем, что с этим делать завтра. – сказал я Ториану, который тоже встал и пытался размять затекшие кости.
Глава 20. Нужно протестировать гипотезу перед тем, как ее масштабировать
Я даже не заметил, как оказался в одиночестве в своих апартаментах. Совершенно не помнил, ни как мы шли по коридору и холлу, ни как Ториан меня оставил. Даже не мог понять, попрощался я с ним или нет. Все мое внимание сейчас было приковано к дневнику Мориса. Я по несколько раз перечитывал его в собственной голове и никак не мог отпустить.
Меня съедала изнутри тревога и усталость. Я словно понимал только нахождение точки «А» и совершенно не видел точку «Б». А дойти до нее было не просто нужно, скорее, смертельно было бы НЕ дойти.
В растерянности я лег на кровать и даже не заметил, как сон забрал меня в свои объятия, пока я снова и снова прокручивал в голове методы, которыми старик Морис пытался воздействовать на пришельцев.
Едва проснувшись, я быстро оделся и вышел из своей комнаты. В голове вертелись беспорядочные мысли, которые я старался собрать в единую организованную структуру. Я спустился и хмуро огляделся, сегодня было подозрительно тихо. Эйринцы говорили друг с другом шепотом, и даже дети, как-то очень грустно сидели прямо на полу обступив одну из женщин, читающую им какую-то книгу.
Я не стал замедлять хода и практически вбежал в лабораторию.
Сев за стол, бросил еще один внимательный взгляд на книгу. Инструменты, способы и методы, которыми пользовался старик Морис исключали из себя одну важную часть и понял я это сразу, как только проснулся: нагревание и открытый огонь.
Так как у жителей Эйры не было привычки пользоваться им, то они просто не знали о его существовании, или знали, но раньше, когда еще жили в лесах. Мне вспомнилось лицо Ториана, который впервые увидев мою газовую горелку и очень удивился…
Руки чесались страшно, словно черти поджигали меня опробовать догадку здесь и сейчас. Но я решил, что это было бы несправедливо по отношению к Ториану, который прошел со мной весь этот путь, поэтому стоит дождаться его и тогда уже приступить к эксперименту.
О том, что будет, если моя догадка тоже окажется провальной я даже думать боялся. Ведь если все это не сработает, как я восстановлю свою потерянную надежду?
Желудок неприятно заурчал. Ел я вообще вчера или не ел? Никак не мог вспомнить, сколько не старался, словно открытие книги и другие события – стерли мою память.
Сидя за столом, я все никак не мог успокоиться и методично отбивал такт ногой. Невольно осознав, что давно не вспоминал о своей Маше. Вызвав в памяти ее образ, постарался внутренне успокоиться. Не забыл.
- Машенька, ты прости меня. Тут просто нужно помочь… - вслух тихонько сказал я.
Пока я жду, этого спящего негодяя, могу сделать себе человеческий завтрак! Что там у меня осталось? Заодно и Ториана угощу, чтобы у него поднялось настроение.
Я встал и залез в свою сумку, банка тушенки с гречкой легла в ладонь первой и рот мгновенно наполнился слюной.
На горелке весело заплясало пламя, и я начал согревать свой первый за много дней нормальный завтрак. Как только банка нагрелась достаточно – снял ее с огня и только успел запустить в нее ложку – распахнулась сфера. На пороге стоял хмурый Ториан.
- Привет! – весело замахал я рукой. – Ты прям вовремя. Садись, будем завтракать.
- Ярких светил. – ответил он и подошел ко мне.
Я вручил ему ложку и предложил тоже залезть в банку с дымящейся гречкой. А дальше все как в тумане. Мы ели быстро, но глаза Ториана, который точно ничего вкуснее никогда не ел – мне не забыть никогда.