Иван немедленно повеселел. Всего год ожидания — и прощайте, парты, муштра и зубрежка! Вот обзавидуются товарищи по роте!
Но дядя остудил его энтузиазм.
— Только учти, и Николе внуши накрепко: никому ни слова! Ни об экспедиции, ни о письме князя, ни о чем вообще! Помните, что сказал барон Эверт: полная тайна! Иначе не видать вам плавания, как своих ушей!
ГЛАВА ПЯТАЯ
— Не откажите удовлетворить мое любопытство, дражайший Вильгельм Евграфович: как вышло, что вы начали работать для графа Румели? Полученное вами образование предполагает академическую карьеру и преподавание, а тут — помощник и доверенное лицо аристократа-кладоискателя! Согласитесь, это может вызвать некоторое недоумение…
Они сидели в кофейне на углу Невского проспекта, в той же кофейне, где Смолянинов давеча беседовал с Иваном. Леонид Иванович, отослав с утра племянника в Корпус, сначала посетил Адмиралтейство — требовалось уточнить кое-какие моменты, связанные с выделением средств. Следующий визит намечался в штаб-квартиру Отдельного корпуса Жандармов, что на набережной Фонтанки, возле Цепного моста: там он собирался обсудить с бароном Эвертом подбор людей для предстоящего путешествия. Но прежде следовало встретиться с гостем из Берлина — Смолянинов, планировавший экспедицию, как военную кампанию, желал точно знать, с кем предстоит иметь дело.
Рукавишников пожал плечами, снял пенсне и принялся протирать круглые стекла.
— Кхм… видите ли, батенька… А что бы вы сделали на моем месте? Когда я обратился в Императорское Географическое общество с просьбой о выделении казенных сумм на поездку в Египет, со мной даже говорить не стали. Сами, небось, знаете: у этих господ все внимание отдано Туркестану, Памиру и прочим странам, лежащим на путях в Индию и Китай. А Египет им не особенно-то интересен.
Леонид Иванович кивнул. Военные топографы, были, по сути, передовым отрядом Империи в разгорающейся схватке с другой Империей, британской, так что истинные причины интереса Географического общества к среднеазиатским регионам ни для кого не были секретом. А вот на поездку в Александрию, где давно и прочно обосновались англичане, средств, скорее всего, не найдется…
— В Палестинскую комиссию обращаться не пробовали? В Иерусалиме они работают весьма активно, так может, и вам помогли бы?
Рукавишников смешно замахал руками:
— И-и-и, что вы, Бог с вами! Эти меня вообще на порог не пустили. Я ведь, когда отчаялся найти поддержку по академической линии, и решил обратиться прямо к графу Игнатьеву — он, как вы, несомненно, знаете, состоит попечителем Палестинской комиссии. Но граф отказался меня принять — видимо, заранее навел справки. А у меня, признаться, еще со студенческих лет… кхм…
— Нелады с университетским начальством? — усмехнулся Смолянинов. — Знакомо-с …
— Да, знаете ли…. — закивал историк. — Приключилась на первом курсе одна глупейшая история. Я уж как потом жалел, да поздно-с…
— А в чем дело? — полюбопытствовал Смолянинов.
— Полнейшая ерундистика: отказался целовать руку отцу Варсонофию, назначенному читать логику. Не мог, видите ли, стерпеть, что лицу духовному поручено преподавать науку разума! И вот, пожалте бриться: предан университетскому суду, оправдан, однако клеймо осталось на всю жизнь. Я ведь Петербургский Императорский заканчивал, по кафедре античных древностей. Хотел остаться в университете, но куда там: для служащих по казенной части в обязательном порядке требуется подтверждение благонадежности, а мне его, разумеется, никто давать не собирался. Вот и пришлось перебираться в Казанский университет, потом в Белокаменную… В общем, с Палестинской комиссией у меня не сладилось. А в Московском университете дали денег только на поездку в Берлин, поработать над диссертацией в Королевском музее.
— И там вы познакомились с графом Румели. — понимающе кивнул Смолянинов.
— Именно так! Он подошел ко мне, когда я сидел за описаниями кое-каких экспонатов собрания египетского хедива.
— И сразу предложил отправиться в Александрию?
— Нет, что вы! Графа заинтересовала тема моей диссертации, и он хотел обсудить кое-какие аспекты сравнительного анализа античных текстов. Узнав, что я из России, граф обрадовался — он не раз бывал в Петербурге, имеет здесь высокопоставленных знакомых. Познакомились, побеседовали, а после граф пригласил меня в свою резиденцию на острове Цетина. Знаете ли, среди знатоков древнего Египта ходят самые невероятные слухи о каких-то немыслимых древностях, якобы найденных отцом графа на островах Архипелага. Я и раньше мечтал о встрече с графом, чтобы расспросить его этих реликвиях, только никак не мог найти повода. А тут — такое предложение! Разумеется, я согласился…