Револьверы были опробованы на следующий день после церемонии награждения, в тире, устроенном в подвале Корпуса. «Кольты» отличались завидно точным и сильным боем, а невиданный механизм двойного действия позволял производить выстрел одним нажатием на спусковой крючок, без предварительного взведения ударника. Это требовало несколько бóльшего усилия, и к тому же, нужно было приспособиться к тому, что прицел при нажатии на спуск сбивался. Но дело того стоило, и Ваня с Николой, вместе с отчаянно завидовавшими однокашниками очереди расстреляли две коробки патронов — предусмотрительный Эверт вручил их ребятам вместе с револьверами и удобными кобурами из нарядной ярко-желтой кожи.
Итак, корабельная практика осталась позади; до начала учебного года еще двенадцать дней, и пока еще рано доставать из шкафа учебники и пеналы. Август в этом году баловал петербуржцев июльской жарой, лишь с Финского залива веяло прохладным ветерком. Городовые на Невском проспекте козыряли при виде выходных гардемаринских форменок, кофейни манили только что испеченными бисквитами, эклерами и ароматным мокко с корицей и капелькой ликера. В город можно выходить хоть каждый день, а то и вовсе оставаться на ночь в дядюшкиной квартире на углу Литейного и Пантелеймоновской — благо, во время каникул порядки в Корпусе не такие строгие. Нет, жизнь, определенно, прекрасна, господа!
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
В ночи глухо рокотали тамтамы. Смолянинову, как и остальным членам экспедиции, был хорошо знаком этот звук — точно так же звучали барабаны разбойников-мангбатту. Только на этот раз их не два-три, а десятки. Барабанщики разбросаны по всему пространству становища ваганда, но звук получается ритмичный, слитный, будто играют они в полковом оркестре, подчиняясь взмахам жезла тамбурмажора.
— Сотен семь их, али немного поболе. — сообщил урядник. — Пронька с Фролом с вечера лазали вокруг, сосчитали.
— Поберечься бы надо, Степан Ерофеич. — в который раз уже повторил Смолянинов. — Нарветесь на засаду, что тогда?
— Не родился еще тот негритянец, штоб пластуна ночью споймать сумел! — гордо ответил казак. — Да ты и сам знаешь, Иваныч, они темноты боятся, жмутся к огню. Пронька, вон, к самым шалашам подползал, и ни одна паскуда не взбулгачилась!
Войско ваганда подошло к селению вчера вечером, через сутки после прибытия экспедиции. За эти часы часов Смолянинов ни разу не сомкнул глаза — переговоры с вождями ваниоро, осмотр обломков «Руритании» и торопливая подготовка к обороне не оставили ему ни единой свободной минуты.
— Стоят кажинное племя наособицу. — продолжал урядник. — Посерёдке — табор Мванова-короля, там, где шатер и бунчуки понатыканы. Остальные, которые помельче да посопливее, свои таборы вокруг разбили. А как стемнело, костры разложили и ну отплясывать с рожнами под барабаны! Никакого понятия не имеют, даже караулы не выставили, нехристи! Сейчас бы казачков с полсотни — всех бы подчистую почекрыжили, и на развод бы не осталось!
Смолянинов, не понаслышке знакомый с душегубскими талантами забайкальцев, только кивнул. Полсотни пластунов против семи сотен негров, да еще и ночью — такие силы, и правда, были бы неравны. Он находился при штабе генерала Кауфмана во время хивинской военной экспедиции, и помнил, что стычки с туземцами при менее чем десятикратном численном превосходстве неприятеля, вообще не считались за боевые действия, проходя по разряду учений в условиях, близких к боевым. А ведь бухарцы — вояки не чета мангбатту с ваганда, да и вооружены были куда как основательнее. На всю истребленную забайкальцами шайку нашлось всего два крёмневых ружья: арабский карамультук с прихотливо изогнутым ложем, и английский солдатский мушкет времен наполеоновских войн. Замки у обоих не действовали, причем у «Браун Бесс» курок и крышка полки были и вовсе выломаны. Выстрел производился путем поджигания натруски пороха вручную, как в старинных пищалях-ручницах, только вместо фитиля мангбатту использовали тлеющую щепку. Для этого к каждому стрелку был приставлен негритёнок с глиняной миской, полной раскаленных углей.