Я писал, что негры, раз поддавшись панике, не способны остановиться? Так и есть; но в отличие от османского редифа или курдских башибузуков, при бегстве с поля боя они не станут отвлекаться даже для такого почтенного занятия, как мародерство и грабеж. Но эта дикарская особенность, по-видимому, совершенно чужда и обитателям Старого Света: вместо того, чтобы спасаться вместе с ваганда, негодяй Рюффо решил под шумок заглянуть в шатер Мванги. Там его и застали за обшариванием сундуков и ларей забайкальцы, и я искренне жалею, что не видел физиономии француза, когда, тот, захлопнув крышку очередного, плетеного из пальмовых листьев короба, узрел щербатую улыбку урядника Ерофеича поверх барабана „Кольта“. Надо, впрочем, отметить, что добыча негодяя оказалась до обидного ничтожной — видимо, его представления о королевских сокровищах сильно разнились с таковыми у покойного негритянского сатрапа.
Надеюсь, читатель простит, что я не стану подробно описывать, как казаки доставили пленника в селение ваниоро — привязанным руками и ногами к длинной жердине, на манер подстреленной на охоте косули. Опущу и то, как Рюффо выкручивался, не желая отвечать на вопросы, пока мы не устроили ему очную ставку с Дрейзером. На этом упрямство француза закончилось, и он принялся выкладывать все, что знал. Признаюсь, когда он, наконец, заговорил, у меня гора упала с плеч — более всего я боялся, что для развязывания языка придется прибегнуть к услугам урядника: „Ты, Иваныч, тока мигни — энтот злыдень все, как есть выложит, всю подлинную правду, до словечка!“ Если кто не знает — смысл слова „подлинная“ мало отличается от страшноватого смысла другого похожего слова, „подноготная“: „длинником“ на Руси называли кнут, которым орудовали на допросах заплечных дел мастера.
Итак, спасшись с погубленного дирижабля, Рюффо, как и Дрейзер, угодил в плен, но не к местным торговцам, а к арабам, из числа тех, что наведываются в эти края с севера, за слоновой костью. Белый пленник показался им редкостным товаром, и спустя неделю Рюффо был обменян в Рубаге на дюжину первоклассных бивней. Оказавшись при дворе Мванги, негодяй сделал стремительную карьеру, поднявшись до должности личного советника и смотрителя королевского огнестрельного арсенала — навыки механика пришлись тут очень кстати. Разумеется, француз не собирался задерживаться в Рубаге— ему не терпелось добраться до Европы и получить обещанную, и весьма солидную плату. Но именно с возвращением и вышла заминка.
Помнится, узнав о подстроенном Рюффо крушении дирижабля, я удивился: как европеец, человек цивилизованный и несомненно, высоко ценящий свою жизнь, решился подвергнуть себя такому риску: ради всего лишь денег, пусть и очень больших? Ведь дело не только в том, что диверсию придется произвести на высоте нескольких сотен футов над землей: даже ухитрившись уцелеть после крушения воздушного корабля, злоумышленнику предстояло в одиночку выбираться из самого сердца Черной Африки!
Сейчас мое недоумение развеялось: Рюффо, как выяснилось, планировал угробить дирижабль над плато Огадėн, далеко к северо-востоку от земель ваниоро. Там он вполне мог рассчитывать на спасение — среди кочевавших по плато племен сомалúсов через арабских и занзибарских торговцев был пущен слух о потерявшемся на плато белом путешественнике. За его спасение полагалась необычайно щедрая награда: ружьями, свинцом, порохом и особо ценимыми в этих диких местах шелковыми тканями. Кроме того, в европейские фактории, расположенные поблизости от места предполагаемого крушения „Руритании“, заранее были посланы люди с заданием: обеспечить спасение и доставку в Европу ценного агента. Так что Рюффо мог быть доволен — ради его спасения денег не жалели.
Француз так ни разу и не усомнился, что в провале этого хитроумного плана виноват ураган, заставивший „Руританию“ отклониться от курса. Но мы-то знали, что Леньяр и не собирался придерживаться официально заявленного маршрута: вместо того, чтобы лететь на юг, к Дар-эс-Саламу, дирижабль повернул на юго-запад, и шел этим курсом, пока не потерпел катастрофу севернее озера Альберт-Нианца. Так что злоумышленник, оказавшись на твердой земле, с удивлением обнаружил, что находится в нескольких сотнях миль от тех мест, где можно было рассчитывать на помощь.