По-бабьи взвизгнув, Магомет схватился за палец, из которого пошла кровь. С удивлением он смотрел то на маленькую ранку, то на Галю, которая отскочила к окну. Безвыходность положения придала ей отчаянной решимости.
— Получил, жирный кабан? — громко сказал она. — Сейчас окно выбью и заору!
— Какие острые зубки, — покачал головой кавказец. — И какой дикий норов. Нет, ты не девочка, ты — лесная кошка, рысь. Я ведь хотел тебя всего-навсего попугать. Чтобы ты поняла, что нельзя себя так вести. Отойди от окна.
— Поняла, ага, — кивнула Галя. — Сначала открой дверь.
— Ладно. — Магомет встал, раздумывая, как поступить. Позволить ей подойти к двери, а там наброситься? Или кинуться сейчас? В это время кто-то торопливо застучал, и Магомет повернул в замке ключ. На пороге стоял один из продавцов. Его появление пришлось как нельзя кстати, хотя он и принес не слишком приятную весть.
— Приехали из налоговой полиции, трое, — зашептал продавец. — Тебя спрашивают, ведут себя тихо.
— Разберемся, — ответил Магомет. — Сейчас спущусь. Сядешь на телефон и звони Рзоеву, пусть на всякий случай приедет. И еще… — Он посмотрел на девочку, стоявшую у окна. — Проводи ее до выхода. Иди! — громко сказал он Гале. — Этот тебя выведет. И скажешь Гере, чтобы сам явился. Тогда — прощу.
Отойдя чуть в сторону, он даже повернулся спиной, чтобы она не боялась. Но когда Галя осторожно огибала его, Магомет, с неожиданной для его комплекции ловкостью, обернулся и нанес ей кулаком сильный удар в голову. Галя отлетела к стене и потеряла сознание.
— Спустишь ее вниз, в холодильник, — бросил он продавцу, который не слишком-то и удивился. — Накроешь чем-нибудь, чтобы не замерзла. И гляди у меня — не трогай! Заклеишь рот пластырем, руки свяжешь. Вечером разберемся.
— Хорошо, сделаю, — кивнул продавец. — В фургон пойдет?
— А ты хотел на шашлык? — засмеялся Магомет и посмотрел на распластанную на полу Галю. — Эх, жалко времени нет. Головой за нее ответишь, если кто испортить надумает, понял? — Для большей убедительности Магомет схватил продавца за горло и потряс.
— Все, все понял, — прохрипел тот. — Что мы, не знаем, ты — первый, наше место с краю…
— То-то, — погрозил Магомет. Хоть он и доверял своим людям, но все равно предпочитал держать в строгости. Они знали: в случае чего можно не только с ушами и пальцами расстаться, но и с головой. А выбиться наверх хотел каждый. Тогда у всех будут и магазины с машинами, и рынки, и бензоколонки, и свое отделение милиции под боком, и юные русские красавицы, и депутаты в Думе, и свое правительство в Кремле. А чего еще надо, чтобы окончательно выветрить из Москвы весь русский дух? Коли этот народ готов сознательно и добровольно умирать, так пусть подыхает где-нибудь в тундре. Магомет вновь засмеялся и пошел вниз.
Проблем с налоговой полицией не было. Поводив их по павильонам, потянув время, чтобы девчонку успели перенести в холодильную камеру, Магомет вместе со всеми вновь поднялся к себе в кабинет, выставил угощение, заплатил положенный оброк.
К этому времени подъехал и подполковник Рзоев.
— Мы должны жить дружно! — поднял рюмку Магомет. — Все мы — братья. Русский, таджик, еврей, татарин, горец. И великая страна, сплотившая нас, достойная самого глубокого уважения и процветания. У меня слезы подкатываются к горлу, когда я вижу чью-то беду или какую-то несправедливость. Особенно, когда это происходит с детьми. А такое еще случается. Выпьем же за детей — нашу надежду и наше будущее!
— Слава Аллаху и храни нас всех Господь Бог, — насмешливо сказал Рзоев. Он знал, что завтра должен подойти автофургон, который повезет «надежду и будущее» на Кавказ.
Режиссер вроде бы позабыл, о чем только что говорил. Он не мог быть настолько пьян, подумала Карина, здесь что-то другое. Расстроен тем, что происходило на студии? Или потерял голову, узнав, что у него есть дочь? Но, хорошо изучив Клеточкина, она не могла в это поверить и усмехнулась. Не такой он человек, чтобы огорчаться даже из-за крупных неприятностей, а одна у него дочка или десять — ему на это, по большому счету, плевать. Его всегда интересовала только работа, и он шел напролом. Для мужчины главное — дело, а как оно у него получается, говорит о качестве самого мужчины.
Но Николай вел себя настолько странно, что Карина забеспокоилась. Он то болтал без умолку, размахивая руками и опрокидывая на стол рюмки, то угрюмо замолкал, вперившись в нее или в Алексея настороженным взглядом, то вскакивал, подбегая к окну, словно ожидая кого-то, а то требовал, чтобы они оставили его одного, потому что ему надо подумать. И при этом пытался положить голову на колени Карине и уснуть.
— Во ВГИКе я репетировал Гамлета, — говорил он.
— Похоже? Он был тучен и стар. А Гертруда оказывалась его любовницей. Это ведь он отравил мать. А вы не знали? И убил всех, включая себя. И знаете почему? Он был марионеткой в руках своего отца. Единственный живой персонаж в этой гениальной пьесе — тень отца Гамлета. А чья тень, вы задумывались? Великого Кукольника, играющего фигурками людей. Кукольник и его куклы.
— Тебе пора спать, — не выдержала Карина. — Я постелю. Влад тебя, конечно, не тронет, но будет долго смеяться.
— Давайте ляжем втроем? — предложил Колычев.
— А когда придет муж, мы подвинемся. Групповая любовь должна его возбудить.
— Вот негодяй, — зарычал Клеточкин. — Так и хочется плюнуть в твою ржущую рожу! Наливай.
— Так, хватит, — твердо сказала Карина. — Мне это все уже осточертело. Забирайте вино и катитесь отсюда. Допьете на скамейке. А выспитесь в отделении.
— Селена, не гони! — отозвался Клеточкин. — Я Жду, когда придет дочь.
— Тогда сиди спокойно. А тебе, Алексей, лучше уйти. Ты на него дурно влияешь.
— Селена, ты не права! — подхватил Колычев. — Я трезв и отвезу его на машине. Ключи у меня, а «тойота» во дворе. Если ее еще не угнали.
— Почему вы называете меня Селеной? — возразила она. — Что за шутки?
— Фильм ведь продолжается, не так ли? — пояснил Колычев, посмотрев на режиссера.
— И кроме меня, его снимать некому, — подтвердил тот. Голова его стукнулась об стол. Карина покачала головой.
— Надо его хотя бы перетащить на кровать, — сказала Карина.
— Не стоит. Пусть отдохнет пять минут. И мы уедем. Ты уж извини, что так вышло, — несколько виновато произнес Колычев. — Я не думал, что все получится так скверно и глупо. Не надо мне было его сюда тащить. — Он выглядел действительно расстроенным. — Ладно, что-нибудь придумаем, — сказал он. — У тебя есть нашатырный спирт? А у меня с собой. Всегда ношу, когда предстоит какая-нибудь пьянка. На, капель десять, не больше.
Он извлек из кармана маленький пузырек и протянул ей, а сам начал растирать Клеточкину виски и уши. Карина ушла на кухню, налила воды, отсчитала положенное число капель и вернулась. Пузырек, открытый, оставила на кухне. Режиссер уже сидел за столом и мутным взглядом смотрел на нее.
— Выпей, — сказала она, поддерживая ему затылок.
— И поедем, — добавил Колычев.
Николай залпом выпил полный стакан воды с нашатырным спиртом, передернул плечами, скривился и встал. Средство, видимо, подействовало мгновенно.
— Лучше? — спросила Карина.
— Еще бы! — ответил за Клеточкина Алексей. — Как на воздух вынырнул. Теперь в номера, к девочкам!
— Нет, домой, — проворчал режиссер. — Ну вас всех в болото…
Слегка пошатываясь, он направился к двери, даже не прощаясь с Кариной, Колычев, пожав плечами, пошел следом. На пороге они оба обернулись.
— Завтра начинаем пробные съемки, — трезвым голосом произнес Клеточкин. Смотри, не опаздывай.
— Селена придет вовремя, — успокоил его Колычев, похлопывая по плечу. Куда тебя доставить? Я поведу машину.