Вечный и постоянно меняющийся, океан песка засасывал взгляд, манил в свои смертельные объятья. Ему всегда нравилось это зрелище. Пожалуй, сложно найти человека, который занимается подобным делом и не испытывает того же трепета перед пустыней. Просто потому, что иначе эта работа превращается в пытку.
Странно, все-таки. Очень немногие местные жители могут выдержать такое, не считая всяких бедуинов и кочевников. А он, Семен Лебедев, родившийся и проведший большую часть жизни в Москве, где половину года снег с дождем, полюбил пустыню с первого взгляда. До сих пор не очень-то получалось объяснить, в чем состоит для него притягательность бесконечных песчаных волн. Единственное, что приходило на ум – фраза из великолепного старого фильма, который Семен пересматривал, наверное, раз пять, не меньше.
Океан не имеет памяти.
Пустыня также была лишена этого недостатка. В песчаном океане не имело значение ни то, что с тобой было, ни то, что с тобой будет. Бесконечное вверх-вниз с бархана на бархан словно убаюкивало воспоминания, лишало их силы, лишало значения, лишало влияния на человеческие жизни. А Семену так хотелось хоть немного, хоть на чуть-чуть вырваться из их оков.
– Дорогой, ты все собрал?
– Да!
– Точно?
– Да точно, точно! Ты меня уже двадцатый раз спрашиваешь.
– Просто потому, что слишком хорошо тебя знаю. Так, посмотрим… о, это что?
– Ой.
– Вот тебе и ой. Прячь давай.
– Что бы я без тебя делал!
– Что-что. Без меня, Санктус Кратидас Морфей, ты бы поехал в отпуск без документов.
– Нет, без тебя я бы вообще в отпуск не поехал! Было бы банально не с кем.
– Тоже верно.
– Ладно, может кое-что я и забываю, но устроить тебе сюрприз я не забыл.
– Ух ты! И что же это?
– Дурочка, ты не понимаешь значение слова «Сюрприз»? Если я расскажу, весь эффект пропадет.
– Зачем тогда соблазняешь?
– Чтобы ты еще больше этого ждала, естественно. Через три дня мы будем на месте, так что у тебя будет время помучаться.
– Ты страшный человек!
– Да, я такой! Ар-р-р!
– Мама, папа, я тоше хочу поиглать!
– Ланирис, почему ты не спишь?
– Вы меня лазбутили.
– Ох ты, какие мы нехорошие! Ну-ка давай, в кроватку и спать-спать-спать, завтра мы рано выезжаем.
– Не хочу спать! Хочу иглать с мамой и папой!
– Дорогая, маме с папой иногда надо поиграть вдвоем.
– Санктус…
– Чего я сказал?
– Нет! Иглать!
– Ладно, все-таки твой день рождения празднуем. Во что будем играть, маленькая?
– В плятки!
– Ну хорошо. А с мамой мы поиграем уже на отдыхе. Мама как раз успеет соскучиться по играм, может мне удастся ее уговорить сыграть во что-нибудь новенькое…
– Санктус Кратидас Морфей!
– Ладно-ладно, молчу. Беги, прячься, я считаю. Один, два, три…
Привал, как и всегда, разбили, когда дневной зной начал сдавать ночным морозам последние позиции. Машины остановились, на все еще теплый песок попрыгали люди, сразу занявшись лагерем. Молодой водитель был избавлен от этих хлопот – его делом был автомобиль, под который он сразу и залез. Причиной того, что сегодня они с доктором не смогли нормально поговорить был сломанный кондиционер в салоне, из-за чего без открытых окон авто превращалось в настоящую скороварку. И его задачей было разобраться с этим, а ужином займутся те, кто для этого нанимался. Доктор, как и раньше, тут же рванул в машину старика, но Семен знал, что сегодня мужчина вернется пораньше – он явно был не из забывчивых и держал в голове, что его попутчик хотел что-то спросить. А потому заниматься машиной можно было спокойно.
Минут через сорок неисправность была устранена и самопровозглашенный механик, вытирая руки спиртовой салфеткой, уселся на теплый капот. Идти за ужином он не спешил, порцию его все равно не тронут, так что можно было несколько минут поделать ничего. Кстати, между этим занятием и ничегонеделаньем существует огромная разница.
Так прошло еще полчаса. Только когда живот уже начал призывно урчать, Семену пришлось прекратить свое увлекательное занятие. Однако сегодня, похоже, сходить за ужином ему было не суждено. В свете фонарей на длинных ножках показался доктор, несущий в руках две тарелки с чем-то дымящимся. Вряд ли что-то изысканное, но повар у экспедиции был хороший, так что давиться не придется.
Протянув молодому человеку его порцию, мужчина присел рядом. Они, конечно, были знакомы. Доктора звали Вайдо Янсонс, так что догадаться о его происхождении было нетрудно. Прибалтика, издревле поставляющая миру янтарь, шпроты и шутки про медленных эстонцев. Впрочем, во всем кроме имени, он был самым обычным русским, так что с Семеном у них было о чем поговорить в те недолгие моменты, когда врач не страдал от жары и не занимался своим единственным пациентом.