Причиной же для таких жестких мер, скорее всего, послужил именно разговор двух парней. Один рассказал другому нечто такое, что рассказывать было нельзя. Настолько нельзя, что ради сохранения секрета кто-то не поленился утащить в ночь обоих. Еще была вероятность, что это случилось из-за их с ним, Лазом, встречи. Но мальчик старался об этом не думать. Хватает с него жизни Аватара, грузом висящей на душе.
— Итак, похоже, это тупик… — Принцесса чуть повернула голову на бок, всматриваясь человеку в глаза. Лаз потянулся и резким движением выкинул себя из кресла. На этот раз итогом был проигрыш, но он знал, что еще пересечется с этим Секретом.
— Лаз? Ты тут? Могу я войти? — снаружи тихо постучали.
— Да, Эльф, заходи. — Визит парня был очень кстати, сможет отвлечь от невеселых мыслей.
Сариф Дохит был очень странным молодым человеком. Пожалуй, из всей компании Лаз понимал его меньше всех. Он прекрасно понимал, что Варваром движет скука, выливающаяся в постоянные драки, скрашивающие жизнь великана. Лаз видел, что Черныш на самом деле очень компанейский парень и ему всегда доставляет большое удовольствие принимать участие в каких-то событиях, а все его сопротивления и возражения происходят из большой лени и попыток поддержания своего образа отстраненного пофигиста. За игривым, порой даже провокационным поведением Штучки Лаз мог разглядеть искреннее желание большой и настоящей любви.
А вот разум Эльфа оставался в тумане. Он знал прошлое парня, за прошедшие год с хвостиком ребята успели рассказать друг другу огромное количество разных историй, разной степени интересности и важности. Сын из простой семьи, старший из троих детей, Сариф всегда учился спустя рукава и пусть у него был талант, но успеваемость всегда сильно хромала. Дом Магии для Дохитов был несбыточной мечтой, с учетом стоимости обучения, семья разорилась бы уже после первого года учебы, не говоря о пяти. Только милость Савойна дала талантливому парню шанс раскрыть весь свой потенциал.
На занятиях Эльф всегда сидел на последних рядах, подальше от остальных, говорил очень мало и всегда так тихо, что приходилось напрягать слух, чтобы его понять, всегда старался держаться тише воды ниже травы. В общем, производил впечатление забитого хлюпика, ни на что не способного и существовавшего лишь для фона. Однако по успеваемости был вторым в группе после самого Лаза, очень ценил друзей и в задумке Рыцаря по усиленной подготовке был одним из первых, кто согласился. Также, несмотря на зажатость, всегда соглашался на какие-то, не всегда разумные, идеи ребят, а в тех немногих “боях”, что провела их группа, показал себя человеком, на которого можно положиться в любой ситуации.
Подобную двойственность характера Лаз мог объяснить только одной вещью, сколько бы не ломал голову. Однако ему всегда казалось, что этот вариант слишком неправдоподобен. Вот только оказалось, что иногда даже самые абсурдные возможности могут оказаться правдой.
— Я хотел поговорить с тобой о Лани, — глаза Сарифа были направлены прямо на собеседника, на лице не было ни сильной бледности, ни румянца, парень был предельно серьезен. Лаз внутренне зааплодировал, Эльфу явно приходилось привлекать всю свою выдержку, чтобы поддерживать подобное состояние тела и разума.
— Садись, — мальчик снова опустился в свое кресло, указав другу на соседнее, не такое глубокое и мягкое, но все равно очень удобное. — Я тебя внимательно слушаю.
— Да… Лани тебе наверняка рассказала, что произошло пару недель назад, когда ты впервые отправился к тому мастеру боя, да? — мальчику стоило огромного труда не улыбнуться, потому как историю с бутылочкой он и правда знал и считал уморительной, а разговор явно должен был быть серьезным.
— Рассказала. И что же ты хочешь мне сказать? — Лаз поймал себя на мысли, что сейчас, сидя в глубоком кресле, с Принцессой за плечом, вот так обращаясь к сидящему напротив нервничающему парню, он очень напоминает себе крестного отца из старого земного фильма. Осталось только кошку на колени и красную розу в петлицу.
Эльф долго молчал. Пожалуй, даже слишком долго. Почти слышалось, как вертятся у него в голове шестеренки и свистит выходящий из ушей пар. Но помогать ему Лаз даже не собирался, хотя прекрасно знал, что именно ему хотят сказать.
Теперь стали понятны все биполярные странности парня. Он-то думал, что Эльф просто втрескался в его сестру юношеской, проходящей любовью и растянулось это на год с гаком только потому, что у парня не хватало смелости что-то сделать с ситуацией. Но нет, тощий белобрысый Сариф учился на высшие баллы, дрался, ввязывался в бессмысленные авантюры, взял на себя одиннадцать лишних часов занятий именно ради Лани. Не из-за нее, а ради нее. Из-за девушки можно спрыгнуть с крыши гаража, можно отправиться в другую страну, можно потратить последние деньги на цветы, можно набить кому-нибудь морду, но из-за девушки никто не будет целый год трудиться в поте лица, иногда забывая про сон и еду.
Глядя на него сейчас, Лаз понимал, что на деле все серьезно, что парень влюбился по-настоящему. Он помнил этот взгляд. Точно такой же был и у него самого, когда Семен Лебедев пришел к родителям Евгении Найман, просить ее руки и сердца. Единственной разницей между тем разом и этим было то, что теперь уже он оказался на месте отца Жени, проводившего интервью с потенциальным зятем. Тогда Александр Робертович допрашивал его больше часа, несмотря на то, что знал Семена с самого детства. Лаз не собирался заходить так далеко, но Сарифу все равно придется самому все сказать.
— Лазарис, — начало было хорошее. — Я хочу сказать, что люблю твою сестру! — Принцесса издала недовольный клекот, когда ее сон снова прервали громким голосом. Эльф выглядел так, словно только что закончил бежать марафон: тяжелое дыхание, отдышка, трясущиеся руки… эта короткая фраза забрала все его силы.
— Я знаю. Ты совсем не умеешь скрывать свои эмоции. — Лаз хотел было продолжить играть крестного отца, но видя, в каком состоянии находится Сариф, сжалился над парнем и перестал строить из себя сурового дона. Придвинув свое кресло поближе к Сарифу, он, уже куда более мягким голосом спросил: — Но почему ты вдруг решил сейчас об это мне сказать?
Пару секунд висела чуть липковатая тишина. А потом Эльфа вдруг прорвало.
— Из-за Штучки! — У него явно накипело. Да и ничего удивительного: Мари, в отличие от Лаза, который только улыбался, глядя на молчаливое обожание, которым Сариф окружал его сестру, никогда не упускала момента, чтобы подколоть парня, иногда достаточно жестоко. — Эта рыжая стерва лезет куда ее не звали! Какое она вообще имеет право выставлять на показ чужие чувства и мысли!? Тем более перед Лани! Она тогда снова посмеялась надо мной, а я задумался: с какого перепугу я вообще все это терплю? — тут голос Эльфа вдруг затих и посерьезнел, первая вспышка гнева прошла, уступив место рассудку. — И потом вдруг понял. Потому, что она, черт побери, права! Я больше года не могу решиться признаться любимой девушке в своих чувствах, хотя уже едва не каждая собака об этом знает! Если это не заслуживает насмешек, тогда что заслуживает?
— И ты решил для начала посоветоваться со мной, — больше утверждая, чем спрашивая, сказал Лаз.
— Ага…
— Ну это уже что-то, — смеяться над Эльфом он даже не думал. Совет всегда был полезен, тем более совет в такой ситуации, одновременно простой и очень сложной. Другой вопрос, что Сариф выбрал десятилетнего мальчика, чтобы поговорить о любви, что с объективной точки зрения было едва ли не глупо. Однако ребята уже давным-давно перестали воспринимать Лаза на его настоящий возраст, так что в итоге все было правильно. — Я у тебя только одну вещь спрошу: ты хочешь признаться Лани именно потому, что хочешь, или это в тебе гнев на Штучку и на себя говорит?