Вот сидящего в одиночестве паренька бесцеремонно отпихивает в сторону шумная компания, в процессе опрокидывая его стакан с морсом. Им нет до него дела, просто какой-то шибздик, непонятно откуда взявшийся и, скорее всего, в это же непонятно где потом и отправившийся. У них есть куда более интересные занятия: обсудить прошедшую лекцию, посмеяться над кривой прической подруги, отпустить парочку не самых приличных шуток о последней бессонной ночи. А между тем в разуме паренька, ничем не провинившегося, и, тем не менее лишившегося своей порции ягодного напитка, метафорический верблюд издыхает в страшных муках под весом метафорической соломинки и глубоко в его глазах вспыхивает опасный огонек, которому нужен лишь повод, чтобы превратиться в пожар. Так рождается ненависть.
Вот девушка, смеясь, отталкивает парня, пытающегося поднести к ее рту нанизанный на вилку кусочек чего-то, мяса или кабачка, не важно. Один раз, второй… а потом, немного потупив взгляд и легким движением убрав за ухо прядь растрепавшихся волос, наклоняется и смыкает губы на том самом чем-то. И парень, только что задорно улыбавшийся, вдруг замирает: рот приоткрыт, глаза широко распахнуты, в голове ни одной мысли… это, конечно, любовь.
И из таких вот отдельных кадров, мини-портретов чужих переживаний и страстей, Лаз уже давно собирал свою небольшую коллекцию. Его память, до сих пор работающая без единого перебоя, позволяла запечатлеть все эти моменты, сохранить в виде мысли, в виде определенной последовательности сигналов, бегущих по нейронам, законсервировать в сознании, ни для чего конкретного, просто чтобы было, как и в любой другой коллекции.
И сейчас, направляясь в столовую, каждый из компании уже предвкушал не только вкусный обед, но и все эти, у каждого свои, наслаждения.
Однако, как оказалось, существовали на свете люди, захотевшие оборвать чужое наслаждение. Их любимое место было занято. Такое случалось и раньше, все-таки, это был не ресторан и зарезервировать столик было нельзя, но ребята всегда старались, где-то словами, а где-то кулаками Варвара, возвращать себе облюбованный уголок. Так что со временем почти все в академии махнули на это рукой, в конце концов, в огромном зале было не слишком много, но и не мало таких вот одиночных столиков, многие из которых были не менее уютными.
Но начался новый учебный год и, судя по всему, кое-кто забыл о невидимой табличке, висевшей над этим углом столовой: “Собственность высшей группы второго года факультета магии, не занимать!”
— Пойду-ка я… — начал было Джи Даз, уже отработанным до автоматизма движением закатывая рукава рубашки, однако на этот раз его остановили.
— Позволь мне, — Лазу, после того, как снова показался ребятам в своей настоящей форме, к тому же, напоминающей им о нападении Зверя, где-то в груди свербело выпустить пар. Он не мог и надеяться, что судьба подкинет ему возможность так скоро.
— Э… ну давай… — Варвар немного растерялся, но спорить не стал, снова застегнув пуговицы на манжетах.
— Ребята, — начал Лаз совершенно невинным голосом, подойдя к шумной компании из полутора десятков человек. — А вы что тут делаете?
Его слова были достаточно громкими, чтобы “ребята”, младшему из которых было лет четырнадцать, резко замолчали и повернули головы на звук. За соседними столами тоже стало тихо, группа Лаза давно считалась в академии очень странной, так что понаблюдать за их делами всем было очень интересно.
— Едим, мальчик. — Лаконично и пока что достаточно спокойно ответил один из оккупантов, после чего компания отвернулась от Лаза, явно посчитав того ребенком какой-нибудь служанки, в конце концов, академия была достаточно большой, чтобы про самого маленького ее студента знали далеко не все.
— А вы можете есть в другом месте?
— Не можем. — Это было сказано уже куда грубее и “ребята” не продолжили свой маленький пир, пристально глядя на назойливого мальца. — Отвали, пацан.
— А вы кто будете? — Лаз расплылся в совсем уж слащавой улыбке.
Друзья, стоящие чуть поодаль, мысленно посочувствовали этой компании. Они знали мальчика достаточно хорошо, чтобы понять, что будет дальше. В большинстве случаев он предпочитал дела словам, в драке (а после той первой стычки год назад они все вместе поучаствовали еще не в одной подобной) никогда не разговаривал, да и вообще не стремился особенно показушничать. Однако бывали случаи, когда Дьяволенок не мог обойтись без игры на публику, каких-то театральных эффектов, доходящих порой почти до абсурда. И это был именно такой момент.
— Высокая группа военного факультета, первый год, — немного выпятив грудь, проговорил самый молодой из компании. — Так что мы никуда не пойдем, уяснил? А теперь дуй к маме!
С соседних столов послышались приглушенные смешки.
— Первогодки? Ясненько… Свалите, а?
Лаз, которому созданная трансформация позволяла творить со своим организмом немного больше, чем это возможно для нормального человека, растянул улыбку так, что земляне точно бы узнали в нем одного чокнутого парня, спрашивающего всех про свои шрамы. Одна из двух сидящих за столом девушек, похоже, поняла, что что-то в этой ситуации определенно не так, потому как сильно побледнела и выронила ножик, упавший на пол с оглушительным звоном. Однако остальные все еще не поняли, в чем дело.
— Повежливее, пацан! — рявкнул здоровый детина, не слишком сильно уступающий в габаритах Варвару. — Мы, может, и первогодки, но малявкам вроде тебя рановато нас так называть и так с нами разговаривать!
Со всех сторон послышался откровенный гогот, люди уже были не в состоянии зажимать рты руками. Бугай, собиравшийся сказать еще что-то, запнулся на полуслове. “Ребята” не были дураками и понять, что происходит что-то неправильное, теперь смогли уже все.
— Малявка? — лицо Дьяволенка теперь легко можно было использовать в качестве наглядной иллюстрацией к пословице “улыбка до ушей”. — Ну-ну…
Девушка, потянувшаяся за ножом, вскрикнула, потому как тот выскочил у нее из-под пальцев и завис точно над ладонью. Та же участь постигла и всю остальную компанию, острые лезвия, легко поборов сопротивления своих хозяев, взлетели в воздух и остановились в сантиметре от кожи. И что бы они не делали, как бы не мотали руками и не старались убрать ножи в сторону, все было бесполезно. А Лаз продолжал спокойно стоять на месте все с той же неправдоподобной ухмылочкой на лице.
— Что ты делаешь!? Прекрати! — Догадаться, что именно эта “малявка” управляла ножами, превратившимися в маленькие гильотины, было совсем не сложно.
— Я же говорю, валите, — Улыбка пропала с лица Лаза также резко, как и появилась.
Все та же девушка оказалась либо самой понятливой, либо самой пугливой, поскольку первой вскочила и со всех ног, оглашая залу истошными визгами, бросилась к выходу. Когда ее нога пересекла порог столовой, ножик тут же сменил цель и вернулся обратно, преспокойно улегшись на место справа от тарелки. Через несколько секунд примеру одногруппницы последовали и остальные “ребята”, не все, конечно, бегом и не все с криками, но точно с одной очень важной мыслью, отложившейся в голове: этот стол занимать нельзя.
Глава 6
Глава 6.
Вопреки ожиданиям Лаза, таинственный учитель, упомянутый Зинеком, был совершенно обычным человеком. Вполне нормальное телосложение, чуть более острые чем у кристорцев, но в чем-то даже приятные черты лица, в меру суровый взгляд, в общем-то, по профессии полагающийся тренеру рукопашного боя. Ни загадочной ауры, ни глубокого капюшона, ни жутких татуировок, ни уродливых шрамов… даже голос у мужчины не был наставническим, гортанный и грубый.
Конечно, это воспоминания о просмотренных в прошлой жизни фильмах и прочитанных книгах оказывали свой неоднозначный эффект и в принципе не было никакой разницы, как выглядел человек, если он мог научить чему-то полезному. Однако Лаз все-таки зарекся на будущее, что если однажды ему самому придется быть чьим-то учителем, он обязательно попробует сохранить этот налет тайны. Может со временем это начнет выходить неосознанно и тогда из него получится такой Учитель с большой буквы, каким он их всегда представлял.