— Завали ебальник, Хованский. Только такой идиот, как ты, не разобрался бы в этом.
Побледневший гангстер попятился назад и чуть не упал, вовремя спохватившись.
— Я говорю только за себя, — повторил Мирон. — Это не моих рук дело. И ещё, «1703» не снимет иллюзию, наложенную другим человеком.
— Я не знаю, на что способны «SLOVO» и «MAD», поскольку в открытую их владельцы свои ключи не используют, — продолжил он. — «FIVE» не смог бы создать иллюзию такого масштаба со старым владельцем. И кстати, я не знаю, живы ли вообще владельцы «FIVE» и «MAD`a». А теперь, говоришь, это вы попали в херовую ситуацию?
Обрисованная владельцем «1703» картина Петербурга была ничуть не лучше жизни в черте ленобласти, и уж точно не соперничала с окраинами области Московской, погрязшей в непроходимом снегопаде, пусть и иллюзорном. Соболев не ожидал такого развития событий. Для того чтобы получить помощь от владельцев ключей, ему самому потребуется помогать им.
Соболев озвучил свою мысль.
— Тогда я остаюсь здесь, — сказал он. — Всё равно ещё раз мне сквозь такой снег не пробраться. Через три или четыре часа буран доберётся до Петербурга.
— Ты же сказал, он — иллюзия? — осторожно поправил его Эльдар.
— Иллюзия следует за настоящей бурей, — пояснил Коля.
— Как бы твои слова не оказались пророческими, — пробормотал Рудбой, но его слова никто не услышал.
— А на кого ты Rakamakafo оставил? — спохватился Хованский. — Если ты здесь, то остальные не смогут продолжать работу.
Соболев кивнул. Справедливый вопрос, он и сам беспокоился об этом.
— У нас нет ключей, поэтому мы довольно ограничены в возможностях. Но я никогда не говорил, что из нас я — единственный, кто может свободно контролировать механизмы.
— А что ты здесь без ключа делать собрался? — впервые за всё время в спокойном и серьёзном голосе Мирона проскользнула язвительная нотка.
— Я? — Коля усмехнулся. — Ничего. Но я знаю, кто ещё может помочь.
***
Под мостом располагался один из входов в подземку. Дверь была старой, пыльной и грязной — ей очень давно никто не пользовался. Возможно, ей не пользовался никто и никогда. Вручную сдвинув защитную панель, Мэд обнаружил под ней несколько отверстий. Он вставил в одно из них ключ-подвеску, внутри щёлкнул механизм, дверь поддалась.
— Это? — сидящий напротив человек крутил в руках маленькую пластинку. — Это ключ к новому будущему. Ключ к власти, если можно так сказать. С его помощью можно приводить в движение механизмы, создавать подвижные и неподвижные голограммы, управлять сознанием масс.
Возвращался Мэд после полудня.
— Управлять воспоминаниями и чувствами других людей. Правда, делать всё вместе не получится: определённо, что-то будет удаваться лучше, что-то — хуже. Так, наряду с сильными обладателями таких ключей могут оказаться и слабые. Сдаётся мне, система ошиблась, впервые определяя, кому доверить шанс управлять положением дел. Были ведь и те, кто больше достоин этого. В конце концов, были и те, кто отказался, даже не попробовав. Я тоже отказываюсь. Отказываюсь, узнав о том, как обстоят дела на самом деле. Теперь мне кажется, те двое тоже предполагали такой исход.
Так вот как работает ключ, думал Мэд. Он смотрел, как в темноте коридора под потолком появились красные искры. Они обожгли своим светом механизм двери и та самостоятельно закрылась.
— А может, у них были свои причины — я не знаю. Как управиться с настоящим миром, я не знаю тоже. Но мне известно, что будет после. Что будет, если я откажусь. «Знание» — это одна из тех вещей, которые вместе с ключами Fatum дала первым выбранным хранителям. Не смотри на меня так. Мне просто надо выговориться.
Мэд скатился вниз по стене. За дверью были слышны завывания нарастающего ветра. Внизу его ждала темнота и тишина, длинные коридоры и спустившиеся в подземку люди. Снаружи остались зависшие в воздухе слова: он не знал того, кто говорил, однако помнил тех, о ком говорилось. «Значит, Ларин умрёт?» — Мэд обхватил колени руками и прижал их к груди. Выровнял дыхание, успокоился. Шум снаружи не прекращался.
А его не покидали тревожные мысли. Что, если все неприятности, происходящие с остальными, из-за него? Из-за того, что он не управляет своим ключом? Может быть, событиям, после которых исчезли люди, суждено повториться, и всё это только из-за него!
Избавиться от наваждения оказалось не так просто. По расшатанным ступенькам, которые тихо поскрипывали, Мэд спустился вниз. Проделанный в одиночестве, этот путь показался ему невероятно длинными. Но чем глубже он опускался, тем ему становилось легче.
Его успокоили голоса людей, днём шумящие за стенами.
Наушники Мэд нашёл у Рэнделла. Тот удивился слегка, но, будучи крайне сонным, вопросами досаждать не стал. Мэд старательно улыбался, ратуя на то, что Рэнделл не заметит, что произошло, и ему удалось состроить безобидное выражение лица. Не меняя его, Мэд добрался до комнаты и закрыл за собой дверь.
Сколько бы он не пребывал здесь, комната всё равно оставалась неуютной и чуждой ему. Желания сделать хоть что-то, чтобы голые стены стали похожи на обжитое помещение, не возникало. Рэнделл за несколько дней не раз предлагал свою помощь в этом вопросе, но на каждую попытку заляпать красками комнату Мэда получал отказ.
Бросив куртку на стул, Мэд упал на кровать. Потянулся и достал из кармана найденный утром плеер. О лезших в голову воспоминаниях, как бы желанны они не были, теперь хотелось забыть. Мэд ещё раз осмотрел плеер на предмет явных повреждений и трещин, сквозь которые могла просочиться вода. Однако даже разъём для гарнитуры имел свою крышку. Плеер действительно был рабочий. Подключив гарнитуру, Мэд упал на жёсткую подушку, выкручивая громкость на максимум. В ушах зашипело и только после продолжительного треска из наушников послышалась музыка.
========== 9,5. Деловой подход ==========
Они шли по узким улицам, прячась от ветра. Юра Хованский исчез первым. Он посчитал необходимым предупредить тех, кто остаётся на поверхности, о надвигающейся непогоде. Как именно он собирался рассказать об этом всем, так и осталось загадкой — вполне возможно, он просто не вынес образовавшегося в воздухе напряжения.
Джарахов убежал вслед за ним и руководствовался он, вероятно, тем же.
Мирон шёл последним, рядом с ним Рудбой старался разрядить обстановку, но у него ничего не выходило. Соболев был впереди, но он не направлял. На этой части города встревожившие мир перемены никак не отразились. Серые дома советской постройки остались нетронуты. В окнах первых этажей виднелись задвинутые шторы и кактусы на подоконниках. Усиливающийся ветер поднимал мусор с дорог и звенел во дворах цепями качелей. Маленькие снежинки проносились мимо лица на огромной скорости, вот-вот грозясь оставить на сухой коже глубокие порезы. Когда угрозы перестали быть угрозами и по руке кольнуло крохотным лезвием, Рудбой предложил где-нибудь остановиться.
Они выбрали помещение школы. Забытое спустившимися под землю детьми, оно пустовало, еле-еле прогреваемое ТЭЦ. Но всё же здесь было теплее, чем снаружи, а залетавшие сквозь выбитые окна снежинки таяли, не достигая коридоров и глубинных кабинетов. Под окнами образовывались лужи.
Они стояли в холле у расписания и ностальгия по минувшим школьным дням не трогала никого. На синие стены учебного заведения три силуэта отбрасывали длинные тени.
Четвёртая кралась к ним изнутри, желая напугать остальных, но Соболев, у которого от нервов руки чесались — дай лишь чем себя занять — неожиданно для всех щёлкнул по выключателю. В коридоре во всю его длину загорелся свет.
— Вау, — пробормотал парень, осматриваясь.
— Тц. Ну я так не играю, — обиженно проворчала четвёртая тень.
Она вытянулась во весь рост и мальчишка в яркой кепке и цветастой одежде побрёл к остальным.
— Что за ужас воет за стенами? На поверхности всегда так? — он всплеснул руками. — Коля, давно не виделись! Здороваться не буду.