— Не втягивайте меня в это! — воскликнул Миша.
— Но ты сам уже себя втянул, — напомнил ему Рэнделл. — Или ты забыл? Эй, ты же ничуть не хуже остальных, более того, этот ключ твой! У тебя получится.
Ивангай исчез так же неожиданно, как появился и вот через считанные секунды он уже говорил об этом с Рудбоем, объясняя близость блогеров к толпе и лояльность к ним аудитории и ещё кучу всяких вещей, благодаря которым выступить мог и он тоже, но он не собирался, а вот парень с подвеской… Аргумент: «Ну чего вам стоит!» — Евстигнеева не убедил, конечно же, и убедил бы никогда, будь он настроен на это критически с самого начала. Но лояльность Рудбоя этой ночью не знала границ и он не стал ничего запрещать.
— Возможно, это станет его последней каплей, — предупредил Рудбой, вспоминая первое выступление Рики Ф, ограниченное шестью выходами. Никто из них не мог знать, когда настанет его предел.
— А ты как, нормально себя чувствуешь вообще? — торопливо уточнил Ивангай, толкая Мишу к сцене. Рэнделл помогал ему впихнуть товарища по лестнице наверх, подбадривая.
Он и сам заметить не успел, как оказался наверху, как Олег сунул ему в руки микрофон, прокричав что-то вроде того, что это лучший день в его жизни и что сейчас он пойдёт и здорово напьётся, а ещё что Миша крут. И, держа в руках кусок пластика (или железки, судя по приличному весу), Миша сменил его, становясь объектом внимания обезличенной толпы. Но только взойдя наверх, только взглянув на остальных со сцены, он понял одну немаловажную вещь. Обезличенной эта толпа на самом деле никогда и не была. Различая каждого, чьи взоры были обращены на него, он видел, как в лицах людей теплится предвкушение. Ожидание чего-то грандиозного. Уверенность в том, что их ожидание будет оправданно, а ещё… кто-то из толпы кричал его имя. Имя, забытое и стёртое из памяти оставшихся точно так же, как совсем недавно были стёрты его собственные воспоминания. Почему и, главное, для чего это произошло? Как искать ответ на этот вопрос?
— Хэй, все блогеры сейчас с тобой! — раздался крик за его спиной.
— Меня тут выгнали сюда… — неуверенно начал Миша. — Чтобы я вам сказал что-нибудь. Но, я думаю, вы лучше всего знаете, что мне… нет, что всем нам нужно, правда? Какой всем нужен контент!
Толпа ответила оглушительным криком. Рэнделл и Ивангай, переглянувшись, замерли в предвкушении. От сцены, растекаясь во все стороны, разрасталось белое, перемежающееся с сиреневым, мерцающее цветочное полотно. На шее Миши сверкнула синим подвеска.
— Мой неуловимый мститель, моя Ultima Thule, в поисках тебя я совсем обезумел. Рылся в древних свитках, обращался к старцам, попытка за попыткой, но это лишь начало танца…
— Кто бы знал, что нам придётся довериться ему, — вздохнул Ивангай, отвеивая Рэнделлу «пять», — кто бы знал это ещё какую-нибудь неделю назад. Эй, — кивнул он Рудбою, — всё начинает налаживаться. Не хмурься ты! У меня отличное предчувствие.
Улыбку на губах не скрыли ни Иллюмейт, ни ХХОС. Евстигнеев только потёр переносицу, качая головой. Не на это он рассчитывал, точно не на это, но выбирать не приходилось, а останавливаться было поздно.
— Ты отвечаешь за это, Рудской, только ты, а я здесь совершенно не при чём, — пробормотал он себе под нос.
— Да ладно вам, — заступился за парня Алфавит, — толпе же заходит.
Развесёлый Олег ЛСП вернулся к остальным с почти пустой бутылкой в руках.
— Бог ты мой, обожаю блогерские юмористические песенки, — протянул он, вешаясь на Евстигнеева. — Они так просты, несерьёзны и наивны и так легко воспринимаются зрителем! Вы только посмотрите на это!
Рудбой откинул руку Олега со своего плеча и пересилил себя, подняв взгляд на импровизированную сцену. Но взгляд прошёлся по краю и скользнул куда-то вдаль. В тёмном проёме, уводящем во дворы, Ваня заметил силуэт человека. «1703», который он сжимал в руках, неприятно кольнул, просясь к хозяину.
— Ага, — пробормотал Рудбой, не отвечая никому конкретно. — Сэймяу, за старшего, — громко окликнул он товарища, разворачиваясь, чтобы покинуть остальных.
— Иллюмейт! — услышал он врезавшийся в спину крик. — Вот ведь, — цыкнул тот недовольно. — И что мне делать?
Стоило ему произнести это как музыка остановилась.
— Он закончил? — удивился Иллюмейт. — Но был же только один куплет… — и его настигло осознание. — О нет!
— Он выдохся! — тоже понял Ивангай. Он уже было хотел подняться наверх, как Старуха остановил его, схватит за руку.
— Стой! Что-то не так, — сказал он. — Иллюзии не исчезли!
И вправду, стелющиеся по земле цветы никуда не делись. Но они тускнели и темнели, а музыка действительно оборвалась слишком резко, чтобы можно было заявить, что с владельцем ключа всё было в порядке.
Он потерял контроль на долю секунды, когда картина перед глазами пошатнулась, расходясь на спектры. В тот же миг замер, опустив микрофон. Закрыл лицо рукой. Он переработал, понял Миша. Ему не продолжить, ему даже не сойти со сцены. И это в его первый выход!
Но что было странно — не всё воздействия ключа исчезло. Цветы под ногами, опутавшие импровизированную сцену и всё вокруг, меняли цвет. Они тускнели, становясь нейтральными, чтобы потом… покраснеть? Вместе с ними покраснели экраны над его головой и столб света, устремлённый в небо. Из голубоватых прямоугольников экраны превратились в треугольные пирамиды, разделённые горизонтальными линиями на пять частей. «MAD» вспыхнул, благодарно прощаясь с сегодняшним днём, и за своей спиной Миша почувствовал присутствие другого человека.
— Человеку нужен человек. Мы как разбросанные по полу детали мозаики с изображением неба. Нас не поймёшь в каком порядке нужно стыковать, но жизнь — одно большое стремление стать из осколком целым!..
Тепло чужой подвески разбудило его. Миша обернулся, чтобы увидеть за собой сияющий ярко-алым «FIVE» и его владельца.
***
— Давайте-ка вспомним две тысячи шестнадцатый! — раздалось со сцены и толпа с ликованием встретила каждое слово. Джарахов во всю силу охрипшего голоса кричал громче всех и прыгал выше всех, потому что ему радости было не занимать, а обращённый к толпе человек, вышедший на «сцену», продолжил: — Ну так что? Я был рождён и вырос в этой клетке. Не сосчитать, сколько провёл ночей здесь. Декады убегают, а я в ней же, но дверь открыта, я больше не пленник…
— Герои всегда приходят последними, — Гурам облегчённо вздохнул, оставшись где-то позади. Он не желал пробираться внутрь — воодушевленная появлением Rickey F, толпа вела себя, как сумасшедшая, норовя его и всех вокруг задавить.
— Герои всегда приходят вовремя, — поправил его Поперечный, так же не желающий участвовать в давке. Он расстегнул куртку и подумал, что кроме прочего можно было бы заняться и теми делами, для которых они ехали сюда. — Так, а где бы нам нашего главного героя найти?
В раздающейся отовсюду громкой музыке терялись их голоса, и заметить их присутствие среди прочих не сразу удалось, но Данила и Гурам узнали направляющихся к ним людей. Они шли, обходя прочих, и чтобы не собрать на себе внимание, подозвали их отойти в сторону. Среднего роста мужчина с перебинтованными руками и его рослый товарищ — верная тень.
—Rakamakafo, — встретившись наконец, вместо приветствия произнёс Мирон, — ваш лидер доставил нам немало проблем сегодня, но вы, похоже, нас здорово выручили.
— И часто вы так? — указывая на сцену, спросил Гурам. — Это же не описать как круто!
— Каждую ночь, — Рудбой развёл руками. — Когда видишь это второй месяц, начинаешь привыкать.
Они бы обменивались любезностями и дальше, но Мирон объяснил, что шёл он к другому человеку, вот только тот потерял где-то в толпе, и на этих словах потрёпанный Гаутер выскочил из поглотившей его человеческой массы. Он почти бегом подобрался к ним, спеша принести вести.
— Джуб сказал, — быстро заговорил он, — найти вас. В общем, тут такое дело… мы потеряли Васильевский остров, Петергоф и всё, что было западнее Красного Села, Петроградский район и всё, что было севернее и западнее Красногвардейского района. Пох говорит, это был полный провал, — обречёно вздохнул парнишка.