Хотел припугнуть Славу за его непокорность? Хотел заставить его подчиняться? Так? На месте, где раньше стоял старый кирпичный трёхэтажный дом советской постройки, зияла огромная выжженная дыра. Стены соседних строений обрушились, открывая взору убранство квартир и маленьких офисов на первых этажах. От этого вида в душу западала обречённость, которую Слава и без всего этого мог чувствовать только один.
Вдалеке забрезжил рассвет. Слава гулял по улицам, высматривая горящие светом ночников окна и обходя их стороной. Золотистые волосы ловили отблески иллюзий, практически не подплывающих к окраинам. Музыка здесь была в разы тише, в иных местах не слышалась вообще. Забредя в маленький подвальный магазинчик, где ранее торговали нелицензионной музыкой, кассетами и контрабандными сигарами, Слава нашёл пыльную кладовку, запрыгнул на маленький диван и, дотянувшись рукой до противоположной стены (настолько комната была узкой), вытер толстый слой пыли с зеркала. Под тяжёлым взглядом красных опухших глаз зеркало едва не свалилось с хрупких гвоздей само. Было грустно, но плакать больше не хотелось. Слава отвернулся к спинке дивана, натянул толстовку на голову и попытался заснуть.
«SLOVO» будто бы уснуло тоже. Под диваном стучали лапками о пол маленькие мыши, они грызли деревянные ножки мебели, доставая оттуда нычки. За несколько часов Славе едва удалось вздремнуть — влияние механического сердца до сих пор не ослабло. Остальное время он слушал тихий писк копошащихся в деревянном полу зверьков, уже давно распотрошивших резиновое уплотнение холодильника, который стоял при входе.
Когда лежать стало совсем невыносимо, а гадкие чувства отпустили, Слава встал, ещё раз осмотрел маленькую каморку, где стараниями ключа Славы над потолком светилась одна доживающая своё лампочка. В углу обнаружился запечатанный свёрток с чёрной тканью внутри. Слава дотянулся до него и достал из пакета новую, ещё не ношеную худи «Хабаровск-Бишкек». «Вот ведь ирония, — подумал он, без зазрения совести переодеваясь: размер пришёлся впору. — Маленькое пристанище никому неизвестного фаната «Антихайп», который теперь никогда не узнает, что один из его кумиров был здесь». Впрочем, разве есть кому теперь до этого дело?
В центре приёмной — небольшом помещении магазина — расположилась грязная витрина во всю его ширину, оставив лишь узкое пространство сбоку для прохода. За ней спрятался маленький столик продавца с кассой и закрытым ноутбуком. Слава мельком оглядел стены, усыпанные гвоздями с навешанными на них самыми разными товарами: от цветастых футболок и кепок забытых рок-групп, цепей и браслетов до брелков и дисков с приключенческими фильмами и порно. Выдвинув ящик стола, он нашёл в нём плеер и комплект перетянутых изолентой наушников. Подвеска под худи вспыхнула обозримым лишь для неё светом и ноутбук включился. Слава воткнул плеер в разъём usb, пролистал папки на жёстком диске и не без удивления обнаружил, что продавцы в этом подвале обладали не только отличным вкусом в одежде, но и отличными музыкальными предпочтениями. Он зарядил плеер (с ключом на это понадобилось пара минут) и сменил на нём плейлист. Пока Слава ждал завершения загрузки, он сложил руки на столе, водрузил на них голову и неожиданно для себя заснул.
Просыпался Слава уже будучи на полу, невесть как на него скатившийся. Он отряхнулся от пыли, приводя себя в относительно приличный вид, хотя кому его вид был сейчас интересен. Приходить в себя он решил постепенно. Выбрал из рюкзаков на стене самый безобидный — однотонный чёрный, перегрузил туда часть самых важных вещей, мусором валявшихся в его собственном багаже. Пока он их разбирал, одна особенно любопытная мышь прокралась на стол, где лежало «SLOVO», с намерением последнее утащить. Краем глаза Слава заметил её. Он подумал о том, как было бы здорово, принимай ключи другую форму, например, маленьких живых существ.
И его желания осуществились: вихрь сияющих золотом искорок, оторвавшийся от стен, налетел на подвеску и вот она уже расслоилась в тонкий альбомный лист и, подобно оригами, превратилась в крохотного хвостатого зверька, с рвением показавшего серой проныре, кто здесь настоящий хозяин. Слава смеялся заливисто и громко. Он ещё долго играл с эти странным существом, принимающим по его воле самые разные формы: от золотой бабочки и таракана до маленькой птицы, летучей мыши и длинноногих фантастических пауков-мутантов. Слава добавлял ей сотканной из предметов вокруг информации, увеличивая существ в размерах, и отнимал её, уменьшая их, но как только у существ появлялись зубы, все они старались укусить лезущие к ним длинные бледные пальцы.
Наигравшись вдоволь, Слава вернул подвеску туда, где ей положено быть, клятвенно пообещав себе, что повторит это обязательно. Он закинул за плечи рюкзак, выправил капюшон, чтобы в случае чего можно было накинуть его на голову, и вышел на улицу, оставляя подвальных мышей довольствоваться одиночеством.
Время едва перевалило за полдень. В магазинчике, разместившемся на первом этаже некогда жилого дома, Слава нашёл пиво и достал из витрины пакетик чипсов, кинул в рюкзак банку колы и несколько шоколадных батончиков. Есть не хотелось, но он позволил себе перекусить, с радостью осознавая тот факт, что всё ещё способен получать удовольствие от человеческой пищи.
У него не было особенных планов, хотя Слава и догадывался, что кое-кто мог его кое к чему привлечь, но всё же он продолжал думать, что этого не произойдёт и наслаждался моментом. Вид мрачных улиц нагонял тоску, от которой удалось избавиться с большим трудом, и тогда Слава спрятался в одном из дворов, где найти его было практически нереально, потому что кругом было бесчисленное множество таких же — помятых временем пережитков советского времени, в своих коммунистических порядках чем-то близких ему самому.
Он расчистил от снега и песка деревянную зелёную лавку у пустого подъезда (он потратил много времени, чтобы найти хотя бы одну со спинкой), достал наушники и подключил их к плееру, ожидая, пока выгрузится плейлист. Этот маленький спаситель-переносчик музыкального наркотика отличался от того, который был у Славы раньше, поэтому пришлось потратить время на то, чтобы разобрать, как он работает. Пока он делал это, на дорогу перед лавкой из-за наметённых бурей сугробов выскочил маленький чёрный котёнок.
Он расставил лапы в стороны, громко закричал и приготовился прыгнуть наверх. Но Слава сам потянулся к нему. Подобравшись ближе к человеческому теплу, тощий чёрненький зверёк пищал, царапая большие страшные пальцы.
— Хули ты ноешь? — спросил раздавшийся в наушниках голос. — Чего ты ноешь, малой? Мяу, блять.
— Это подземный котёнок. О чём затрёт он? О том, что мир стрёмный… — вторя звукам плеера, повторил Гнойный. Он помнил каждую из этих строк, появившихся однажды на бумаге. Они будто бы впечатались в стены таких вот неуклюжих дворов, бедных и несчастных, словно выдернутых из другого времени. Без своих обитателей, без яркого белья, развешанного на балконах, без лая собак в подворотнях и криков жильцов они казались особенно неживыми.
Редкие люди посещали их теперь, и Слава не рассчитывал встретить здесь кого-либо, однако чёрная полоса его жизни, судя по всему, не спешила дать заднюю. Приближение спящего ключа он почувствовал, когда высовывал палец из пасти котёнка, который увлечённо его жевал. Слава уже представил, как посылает Мирона куда только можно, но это оказался всего лишь Гена.
— Вот ты где, — вместо приветствия сказал он. — Слав, пойдём, ты знаешь, — выдавил он из себя, — надо.
Слава взял чёрного зверька в обе руки и посадил в капюшон себе за спину. Тот повертелся волчком и высунул голову наружу, громко и довольно мяукнул и затих.
— Я буду звать тебя Гена, — заявил Слава. — Гена Фарафонов.
Он обернулся и, прищурившись, подмигнул человеку, стоящему позади: