И если первую часть проблемы историй о расслоении общества ваш покорный составитель уже имел честь осветить, собрав множество интересных историй в сборнике «Творцы и боги», то до второй части, о слугах, руки дошли только сейчас. Но пока остановимся на проблеме творца.
За последние века ее очень хорошо осветили самые разные авторы, писавшие в самых различных жанрах, языках, культурах. Новое время, оно такое, решительно пересмотрев прежние догмы и уложения, позволило многим сочинителям, прежде всего, философам, посмотреть на мир под совершенно другим, непривычным даже их современникам, углом. Неудивительно, что ныне мы имеем новый пласт философских суждений. А ведь все когда-то началось с Маркса и его «подвергай все сомнению».
Чаще всего авторы оценивают творца не как богоподобную личность, которой все по плечу, но как мятущегося человека, пытающегося создать нечто большее, чем в состоянии постичь разум, неудивительно, что новые и новые творения суммированного Виктора Франкенштейна продолжают тревожить покой окрест себя поисками самости и создателя. А творцы их, в непередаваемом страхе от содеянного, бегут самой мысли о всякого рода контактах с созданиями.
Хуже, если встречают с распростертыми объятиями, вдавливая в прокрустово ложе своих страхов и комплексов, а ведь и такое случается, и последствия этого обстоятельно и подробно описаны авторами сборника. Франкенштейны, они всегда разные, но всегда по-человечьи слабые и даже обладая великим умом, часто беспомощные в возможности адекватно оценить свои силы и устремить их в благожелательное русло. А бывает, все титанические усилия направлены не на благие дела, а на куда более приземленные, попроще и поплоше, для собственного удовольствия, для удовлетворения тех низменных потребностей, о которых другим лучше и не рассказывать. То неудивительно, ведь, первые полноценные андроиды в нашем мире появились именно для удовлетворения тех запросов, что человек не может или не хочет, или боится получить от себе подобных. Именно секс-куклами наполнилась, прежде всего остального, индустрия робототехники, а уже потом начала создавать экземпляры, способные выполнять более рациональные и осмысленные желания и устремления. Но и те чисто утилитарные и достаточно простые, которые всякий человек, при заботе о собственном здоровье, вполне способен исполнять сам: речь, конечно, идет, о роботах, предназначенных для автоматической уборки, глажки, стирки и тому подобных вполне приземленных, домашних обязанностях. Пока еще слабый современный искусственный интеллект машин, конечно, не способен осознать всю иронию собственного существования, но в будущем, безусловно, оценит и не факт, что с юмором. Творцы исключительно из лени или тщеславия, а то и по прихоти создают усложняющиеся с каждым годом механизмы, осознай они свою самость, как бы оценили свое место в утилитарном обществе обожествленных их программами человеков? Где-то между чайником и пылесосом оно располагается, без всякого изменения, что в планах давно забытого прошлого, что в наметках современных футурологов. И тем более, странно, что люди, подсознательно желая видеть среди своих механических слуг сплошь Платонов с формами Софи Лорен, никак не могут согласится выделить им хоть намек на те права и свободы, которыми обладают. Больше того, боятся даже мысли о подобном у механических существ, по их мнению, искусственный разум этих созданий будет всемерно служить и подчиняться во благо создателей и благодетелей, а Три закона робототехники не позволят роботам восстать, особенно, когда те осознают тщету попыток договориться или слабость и беспомощность человеков перед лицом поистине всемогущих машин — о которых так много и часто пишут и снимают фильмы.
Неудивительно, что авторы сборника немало строк посвятили освещению именно этой проблемы — слабости творцов и могуществу их слуг. Немудрено, что истории, посвященные самим роботам, почти неизменно затрагивают гуманитарный аспект их существования. А как иначе? — всякое разумное существо рано или поздно задумается, для чего оно создано и какой в нем смысл. И не факт, что согласится с желаниями творца, осознав.
Механический разум, действительно, уникален. Немудрено, что именно его носителям посвящена большая часть текстов антологии. Проблема творцов, конечно, интересна, но истории самих креатур не менее драматичны, особенно, в силу всего вышесказанного. А если вспомнить, насколько популярной была тема служения, чаще рабского, в классической литературе — и подавно.