Я хотел ее навсегда не только в свою кровать, но и чтобы она была моей, и готов был сделать для нее все, чего бы это ни стоило. Пару раз уточнял о том, какую свадьбу она хотела, и, наконец, услышал, что она хотела бы что-то маленькое в нашем доме.
Мы поженились на заднем дворе под старым дубом. Она надела свадебное платье своей бабушки, классическое и простое. Лоу вел Пенелопу по импровизированному проходу. Бутч был моим шафером, и, к моему удивлению, Пенелопа попросила Джо быть подружкой невесты. За последние недели они стали действительно близки, и думаю, это как-то связано с тем, что Джо очень важна для Лоу.
Мы не хотели большую свадьбу, так что сделали все по-простому. Главное, чтобы все было законным и чем-то особенным для нас. И я хотел убедиться, что мы обменялись кольцами.
Она носит кольцо, которое мне дала ее бабуля, а я простой золотой ободок. Люди говорят, что опасно носить его, пока работаешь с машинами, но я думаю, что будет гораздо опаснее не носить его. Не хочу, чтобы кто-то думал, что я не занят самой прекрасной женщиной в мире. Ношу его с гордостью, и если вы спросите меня о моей жене, вам лучше присесть поудобнее. Есть длинный список того, что я люблю в ней, и мне кажется, что счастливее я просто уже не могу быть.
Стоя в ванной, я разрываю наш поцелуй, потянувшись за тестом на беременность. Я не смотрю на него, просто протягиваю его Пенелопе. Она нервно берет его и держит, сомневаясь.
Притягиваю ее обнаженное тело ближе к своему, обнимаю и целую в лоб.
— Переверни его, Принцесса.
Она переворачивает тест на беременность, и мы видим голубой знак плюс. Чувствую, как в моем сердце вспыхивает любовь от осознания того, что мы вместе сделали ребенка. Я знал, что в какой-то момент это произойдет, но тест сделал это более реальным. Я чувствую, что улыбаюсь от уха до уха, и смотрю вниз. У Пенелопы льются слезы, я осушаю их поцелуями, поднимаю ее и несу в нашу постель.
Положив ее, заползаю на кровать позади нее и опускаю руку на живот. Чувствую, как слеза скользит из моего глаза, и Пенелопа поворачивается, чтобы собрать ее так же, как делал я. Я переполнен счастьем, и оно выходит в форме слез.
— Спасибо за то, что сделала меня счастливым, Пенелопа, — я прижимаю ее к себе и думаю о том, как все идеально. Я буду бороться до смерти, чтобы сохранить эту любовь, и никогда не позволю чему-то встать между мной и моей семьей. — Я так сильно люблю тебя и нашего малыша.
— Мы тоже любим тебя, Пейн.
Она кладет свою руку поверх моей, и мы лежим, разговаривая об именах для ребенка и о том, какую детскую хотим. Мне все равно, что она выберет, пока она счастлива. Я просто рад, что я счастливый сукин сын, и она выбрала меня.
Эпилог
Пенелопа
5 лет спустя
— Нам лучше выйти, иначе мы опоздаем.
— Это будет не в первый и не в последний раз, — Пейн бубнит у моей шеи, посылая дрожь по позвоночнику.
— Наверное, да. Но я потратила три часа, готовя барбекю, и, если мы опоздаем и пропустим то, как Лоу избавляется от свинины, у тебя будет одна расстроенная беременная леди на руках.
Чувствую, как Пейн встает на колени позади меня, и начинаю крутиться. Знаю, к чему это идет. Пять лет и три — почти четыре — ребенка спустя. Я знаю его действия.
Он поднимает мое летнее платье и прикасается к моей попке. Я хватаюсь за край столика, и частично мой гнев стихает.
— Пейн, — предупреждаю я, но он игнорирует меня.
Его язык двигается от моей попки к области между ног, и все мое сопротивление исчезает. Наклоняясь так сильно, насколько получается на восьмом месяце беременности, я раздвигаю ноги, отдавая ему всю себя.
Я перестала носить нижнее белье несколько лет назад, устав снимать его. Он всегда хочет меня, в любое время дня, и я просто перестала препятствовать ему. Поэтому я почти всегда в платье без трусиков, и все это — залог очень счастливого замужества.
Это не всегда просто с тремя детьми, бегающими вокруг, но, когда любовь важна, ты находишь время. К счастью, у детей пижамная вечеринка в доме их двоюродных братьев и сестер, поэтому мы одни. Лоу и Джо забрали их на ночь, зная, как сильно их дети любят такое времяпрепровождение.
Пейн лижет внутреннюю часть моего бедра, прежде чем дойти до моего центра. Я громко стону и толкаюсь назад, желая большего.
— Перестань играть, Пейн. Не дразни меня. Сейчас у меня слишком много гормонов.
Чувствую, как он смеется, потом его рот перемещается к моему клитору. Он поедает меня сзади, и я всецело отдаюсь ему. После всего нескольких толчков его умелого языка, я кончаю. Он знал, в чем я нуждалась, даже если я не знала, как попросить. Вот что годы, проведенные вместе, сделали с нами.