Останавливаюсь перед въездом и, опустив козырек, заглядываю в зеркало. Щеки горят, в глазах шальной блеск, а на губах счастливая улыбка.
Ненормальная.
Заезжаю на территорию и паркуюсь на привычном месте. Выхожу, с удивлением оглядываясь по сторонам. Во дворе никого. Гаражи, за исключением одного тоже все закрыты.
– Здравствуйте! – громко сигнализирую о своем присутствии, останавливаясь на пороге, – Матвей!..
– Проходи, – доносится до меня откуда–то снизу.
Я его не вижу, но иду на звук голоса и бряцание металла.
– Матвей… ты где?.. – зову, останавливаясь у разобранного автомобиля.
– Вниз посмотри…
Опускаю глаза и вижу голые плечи и руки, измазанные машинной смазкой, орудующие ключами в подвеске машины.
– Привет.
– Привет, – отвечает он из смотровой ямы, – не думал, что ты так быстро приедешь. Подождешь?..
– Конечно, – присаживаюсь я на корточки, – почему ты один?
– Воскресенье.
– А у тебя разве нет выходных?
– Не люблю, когда работа простаивает, – кряхтит он, затягивая гайку.
– Давно ты здесь работаешь?
– Год.
– Нравится?
– Нравится, – белозубо усмехается он, – а ты на кого учишься? Ты же закончила школу?
– Естественно! – закатываю глаза, – я учусь на нотариуса.
– Ох ты! Круто, че! В Академии?
– Да, – тихо отвечаю я, чувствуя смятение и толику стыда за то, что моя будущая профессия так контрастирует с его настоящей.
– На каком курсе?
– На втором.
– И хорошо учишься?
– Неплохо, – выдаю уныло.
– Почему выбрала эту специальность?
– Моя мама судья, а папа юрист.
– Ясно, – кивает он, не отрываясь от дела, – выходит, твои родители решили все за тебя?
– Нет, мне и самой нравится.
Вопрос о выборе профессии никогда не стоял. Я из династии юристов. Мои родители, мои бабушки и дедушки – все так или иначе связаны с юриспруденцией. Поэтому мне оставалось только выбрать направление.
– А ты?..
– Что, я? – спрашивает Матвей, вытирая руки тряпкой.
– Закончил что–нибудь?
– У меня не было возможности учиться после школы, Принцесса…
– Прости…
Я поднимаюсь на ноги, наблюдая, как он тоже поднимается на поверхность. Подтянувшись на руках, ловко выпрыгивает из ямы и оказывается прямо передо мной.
– Но я учусь сейчас… заочно…
– Правда? – оживляюсь я, изо всех сил удерживая взгляд на его лице и не позволяя ему опуститься на спортивную майку, облепляющую грудные мышцы, – на кого?
– На финансиста.
– Что?! На финансиста? Ты?
– Что тебя так удивляет?.. – заломив бровь, наступает на меня Матвей.
– Н–ничего… – лепечу я, неосознанно затягиваясь его запахом, – неожиданно просто…
Он склоняется надо мной и целует в кончик носа.
– Подожди меня здесь. Я в душ, а потом поменяю твою лампочку.
С этими словами он разворачивается и начинает подниматься на второй этаж. А я, открыв рот, залипаю на его удаляющейся фигуре.
Как такое возможно?.. Глядя на Матвея, понимаю, что это мой человек. Мне нравится в нем все. И нет ни единой черты, которая меня бы в нем раздражала.
Плевать, что он, как бы выразилась моя мама, не нашего круга. Что не сможет обеспечить мне жизнь, к которой я привыкла. Плевать, что осудят друзья и родители. Главное, чтобы он рядом был.
Подхожу к дивану с желанием сесть, но в последний момент останавливаюсь. Делаю глубокий вдох, разворачиваюсь и решительным шагом иду за ним.
Второй этаж автосервиса представляет собой длинный коридор с рядом дверей по одну сторону и глухой стеной – по другую.
Найти Матвей труда не составляет. Торможу у приоткрытой двери, на мгновение прикладываю руку к бухающему сердцу и, толкнув ее, захожу внутрь и оказываюсь в жилой комнате.
Обеденный небольшой стол, навесной шкаф, два табурета. Небольшая электроплита, в глубине расправленный диван, кресло и жалюзи на единственном окне.
Он здесь живет?!
Вне всяких сомнений, это его комната, потому что в кресле лежат джинсы, в которых он был вчера, на столе – его смартфон, а за тонкой дверью слева от входа слышен звук льющейся воды.
Провожу кончиками пальцев по столешнице, касаюсь коленом табурета, подхожу к открытой вешалке для верхней одежды. На ней висят джинсовая куртка и кожаная куртка–косуха.
Подношу джинсовую ткань к носу и затягиваюсь терпким запахом. Никакого парфюма. Только стиральный порошок, машинное масло и Матвей.
– Я же просил подождать внизу, – окутывает меня его хрипловатый голос, заставляя сердце подскочить к горлу.
Замерев, я прислушиваюсь к собственным ощущениям. Лицо пылает, а колени слабеют под натиском плотной тестостероновой ауры. Она хлещет по нервам, сбивает с ног ударной волной.
Матвей проходит мимо, обдавая мою кожу легкой волной запаха хвойного геля для душа и, остановившись спиной ко мне у дивана, снимает с бедер полотенце.
Во рту становится сухо, как в Сахаре. Громко сглотнув, не моргая, наблюдаю за капелькой воды, которая падает с мокрой пряди на спину и тут же резво бежит вдоль по позвоночнику, минуя поясницу, и скрывается между крепких ягодиц.
– Тебе лучше уйти… – глухо произносит он, вытирая полотенцем волосы.
– Почему?.. – негромко спрашиваю я, делая шаг в его сторону.
– Потому что потом ты будешь жалеть.
Неслышно приближаюсь к Матвею и упираюсь лбом между лопаток.
– Не буду… – выдыхаю в напряженную спину, несмело обхватывая руками его окаменевшее тело.
Целую горячую кожу, прижимаюсь к ней щекой.
Парень резко скидывает с себя мои руки, оборачивается, хватает за талию и под мой громкий вскрик кидает на диван, тут же накрывая своим телом.
– Ты играешь с огнем, девочка… – цедит он, оттягивая за волосы назад мою голову, – я ведь ни хрена не железный и не святой.
Прикусывает кожу шеи и недвусмысленно толкается эрекцией между моих разведенных ног.
Низ живота сводит сладкой судорогой. С хриплым стоном запускаю пальцы в мокрые волосы, тяну на себя, двигаю бедра ему навстречу.
– Дура… – шепчет Матвей, оттягивая зубами мою нижнюю губу, – глупая…
Дергает молнию платья, стаскивает его с плеч на талию, вниз по ногам и бросает на пол.
Я лежу перед ним в тонком кружевном лифчике и трусиках голубого цвета. Плавясь от желания под его жадным взглядом, хватая воздух беспорядочными вдохами, желая лишь одного – быть его…
Накрыв ладонью шею, Матвей целует меня. Чувственно, глубоко. Второй рукой накрывает грудь, сжимая сосок через тонкое кружево. Стону в рот, закинув одну ногу на его ягодицы, толкаю на себя.
– Последний шанс, Аня… – хрипит он, спускаясь к моей груди.
Прикусывает твердую вершину через бюстгальтер, спускает чашечку и всасывает сосок в рот.
– Не–е–ет… – выстанываю, прогибаясь в пояснице.
Спускает вторую чашечку и проделывает то же самое со второй грудью. Накрывает рукой насквозь мокрые трусики.
– Останови меня, пока не поздно…
– Пожалуйста, Матвей… – хнычу, чувствуя невыносимую тяжесть внизу живота, – я хочу…
Он спускается еще ниже, целует живот, ласкает языком пупочную ямку. Подцепив стринги двумя пальцами, стягивает их с меня и отправляет к платью.
Меня колотит от желания и волнения, а когда он разводит ноги и прижимается ртом к моей промежности, накрывает паника.
– Нет! Матвей, не надо!
– Молчи…
Проводит языком вдоль складок, разводит их пальцами и обхватывает губами пульсирующий бугорок.
– Матвей! – выкрикиваю я, когда жаркая молния бьет прицельно туда, где хозяйничает его рот.
Он фиксирует мои дрожащие бедра руками и смотрит мне в глаза.
– Твой мальчик… он делал тебе так же?..
– Что?.. Господи, Матвей, конечно, нет!
В голубых глазах мелькает удовлетворение, после чего он снова припадает ртом к пульсирующей плоти.